История творится на глазах, и эти глаза выбирают, что видеть: «волчий крюк» на шевронах «Азова» или разрушенный братской ракетой Мариуполь.
Проблема в том, что правду нельзя упростить, не превратив её в нечто иное, чем правду. Избирательно купированные истории не сообщают ничего, кроме симпатий и позиций сообщающего.
Так, например, можно сколько угодно напоминать миру правду о коллаборации националистов с нацистами, но от этой правды невозможно отделить правду о Голодоморе и репрессиях; использовать её для оправдания новых преступлений.
Правда ничего не оправдывает. Не является козырем. И не отменяет фактов. Речь лишь о том, что за каждой правдой обнаруживаются голые люди в вязи причинно-следственных обстоятельств своего несовершенства. Оно и делает их людьми – живыми, настоящими, без коробочки.
Плохим или хорошим можно быть только по моменту – в конкретике своего поступка. Но не вообще, и не в целом. Что, конечно, мучительно для нравственного сознания. Неоднозначность правды мешает его суду и вердикту. Связанный с этим дискомфорт, толкает упрощать, натягивать на глобус, подтасовывать правды, и нас вместе с ними.
Важно не то, что погром или бомбёжка – это плохо, а то, как и в каком замесе обстоятельств человек совершает выбор в пользу погрома и бомбёжки. Как запускаются эти циклы насилия и ответки? Как жертва и угнетатель беременеют друг другом? Но главное – как вырваться из этой кровавой спирали?
Очевидное подтвердилось – тропинка ненависти ведёт к пещере со смертью. Теперь хочется вспомнить стоп-слово, но было ли оно оговорено?
В зависимости от того, у кого и в ком нож, ты решаешь, что видеть, а что упустить. Чтобы тебя не мучило и не тошнило от неупрощаемости правды, которая снова и снова подтверждает, что каждый способен на всё.