Отношение к истории зависит от её рассказика. Зачастую этим рассказчиком является пан. Обслуживая его шкуру, медийная челядь напаривает обществу вампирские призмы, сквозь которые мы смотрим на мир.
Так, например, я всегда считал луддитство чем-то негативным, а самих луддитов – консерваторами, которые стоят на пути прогресса. Однако это – хозяйский взгляд на феномен, вновь обретающий актуальность в связи с AI и автоматизацией.
1
По легенде, в 1779-м году деревенский житель по имени Нэд Лудд уничтожил два чулочных станка в Лестершире. За этим последовала целая волна аналогичных диверсий и в других регионах Англии. Любые попытки узнать имена виновников встречали крестьянскую ухмылку: «Должно быть здесь побывал Лудд». Вокруг мифа о «Короле Лудде» возникло движение рабочих, ломающих машины в разгар индустриализации. Чтобы понять мотивы этих актов разрушения, необходимо заглянуть в их исторический контекст:
Конец 18-го, начало 19-го века, Англия. В результате приватизации, крестьяне лишаются общественной земли, до этого кормившей их веками, теряют средства к существованию, и переезжают из мира хат, лугов и пушистых овец в город, где живут пачками в трущобных лачугах, работая по 16 часов в сутки на фабриках, которыми владеет кто? Тот же, кто владеет землёй: в основном это аристократия, дворянство и вышедшие из них предприниматели. Часть из них получила землю по наследству, часть – приобрела её за деньги, полученные в результате торговых операций, ставших возможными в результате захвата колоний. Иными словами, всё принадлежит королевичам, их прихехешникам, и торгашам, отъевшим жабьи щеки за счёт грабежа, порабощения, и оппортунизма.
Креаклы, ранее создававшие красивые штучные штуки, массово теряют работу, и тоже чешут на фабрику – работать бок о бок с детьми и крестьянами. И вот этим бесправным работягам, у которых отняли их мир, землю и средства для жизни, в какой-то момент сообщают, что теперь вместо них на фабрике будет работать машина, мол, «сорри, товарищи-голодранцы, но рыночек порешал» – вы нам больше не нужны, убирайтесь на хуй, и не мешайте прогрессу.
Кто это говорит? Люди, не проработавшие ни дня в своей жизни, и владеющие всем. И правда – откуда в крестьянине взяться желанию жахнуть по станку?
2
Нет, луддиты воевали не с технологиями, а с паразитами и кровососами, которые сначала сконцентрировали в своих руках жир, полученный за счёт эксплуатации чужого труда, а затем конвертировали его в автоматизацию без оглядки на её последствия для тех, кого обворовали.
Тут стоит добавить, что в начале 19-го века автоматизация уже не была чем-то немыслимым – люди автоматизировали мельницу ещё в Средние Века. Чулочная рама, которой в 1779-м году навалял «безумный технофоб» Лудд, использовалась с 1589-го года, и не была новой технологией. Рабочий человек наблюдал за ней веками, прежде чем прорычать: «баста!».
Машина в этой истории является не причиной конфликта, и не врагом человека, а символическим объектом, атакуя который луддиты выражали свой классовый протест. Опять же, протест не против машин, а против тех, кто владеет машинами; атакуя не технологию, не прогресс, не цивилизацию, а то, что прячется за этими красивыми словами – бесправие, несправедливость, и порядок, вытесняющий «лишнего человека» без оглядки на его нужды, судьбу, и человечность.
Луддиты были пионерами борьбы за интересы рабочих, и шугали вампиров ещё до рождения Маркса. Уверен, что армия Лудда ещё напомнит о себе в процессе нынешней автоматизации, которая затронула всё, кроме гильотины.
Образ Короля Лудда – это образ злого романтика, анархиста, трикстера, который, вопреки своему угнетённому положению, бросает вызов машине капитала.