1
C 2015-го по 2022-й год количество трудящихся детей в США выросло на 37%. Во Флориде и Теннесси кровельщиком можно стать в 12 лет(!).
В Айове 14-летние подростки работают в прачечных. В 15 они смогут работать на конвейере, в 16 – строить дома, копать землю, и управлять машинами. Всем этим порослям разрешается работать в ночную смену. При этом, право выпить первую банку пива появляется у юного американского труженика только в 21 год – через 3 года после возможности купить ствол.
В Миннесоте и Небраске сотни подростков в возрасте от 13 до 17 лет работают на скотобойнях и мясокомбинатах. Другой популярной областью трудоустройства малолеток является фастфуд.
Всё это происходит как в Республиканских, так и в Демократических штатах. Компании предпочитают заплатить штраф, чем отказаться от рабочей силы несовершеннолетних, которым можно платить меньше минималки. Прибыль покрывает расходы на штрафы.
В Вермонте, сенатором которого является главный американский социалист Берни Сандерс, дети управляют доильными аппаратами. В прогрессивном Лос Анджелесе пекут булочки в Walmart, и помогают производить рубашки и носки.
Компании Ford и General Motors пользуются трудом юных иммигрантов, которые работают по 12-часов в сутки, и больше не имеют времени на школу. Без детских рук в Алабаме нет ни машин Hyundai, ни Kia.
2
Отдельного внимания заслуживают аргументы в пользу детского труда: таковой, говорят нам кровопийцы, помогает бедным семьям улучшить своё материальное положение, отвлечь мелюзгу от экранов, ограничить вмешательство государства в частную жизнь, и тем самым вернуть родителям контроль над отпрысками.
Впрочем, предприимчивые законодатели уже работают над тем, чтобы узаконить возможность найма детей без родительского согласия, дав юному человеку право самостоятельно распоряжаться собственной судьбой, и совершать «выбор» вкалывать по 12 часов в сутки на скотобойне.
Это – сегодня. И не где-нибудь, а в столице т.н. Первого мира. Что происходит на его периферии? Около 152 миллионов детей трудятся на шахтах, заводах, полях, и прочих предприятиях «свободного рынка» по всему миру. В плену у тех, кто не случайно борется с «красной угрозой»: её организациями, символами, памятью.
А потом мы удивляемся: почему мир, за исключением кучки обществ, чья сытость стоит на костях угнетённых народов, не спешит на сабантуй к гегемону, и готов якшаться с любыми чудищами, лишь бы не с белозубым «светочем демократии».
Не спешит, потому что имеет многовековой опыт переживания всех прелестей «империализма с человеческим лицом»; и живёт в бесконечности войн – на разграбленных руинах, чьи голоса не получают мировых трибун, и ненавидят вампира миллиардами голодных сердец.