“Земля!”, – воскликнул моряк Родриго 12-го октября 1492-го года. Его переполняла радость, ведь первому, кто заметит землю, была обещана награда: 10,000 мараведи ежегодно, до конца жизни. Родриго их не получил. Они достались его начальнику – мореплавателю из Генуи по имени Христофор Колумб, который скажет, что заметил землю первым.
Целью Колумба была Азия. Точнее – прямой торговый путь из Западной Европы к Ост-Индским рынкам “по морю”. Ещё точнее – богатства, которое Колумб пообещал испанской короне в обмен на 10% выручки, титул губернатора, и звание “Адмирала Океана”.
Земля, которую засёк Родриго по лунному отблеску на белом песке, находилась в тысячах километров от Азии, и была островом Гуанахани на Багамах.
Вот как Колумб описывает свою первую встречу с коренным населением острова – араваками:
“Они… вынесли нам попугаев, клубки хлопка, копья [из тростника] и другие вещи, которые они обменяли на стеклянные бусы и ястребиные колокольчики. Они охотно обменивали всё, что у них было… Они были крепко сложены, с хорошими телами и красивыми лицами… Они не носят оружия... У них нет железа. …Из них получились бы отменные слуги… С пятьюдесятью людьми мы могли бы подчинить их всех и заставить делать всё, что мы захотим”.
Разглядывая приветливых араваков, Колумб заметил деталь, которая определит их дальнейшую судьбу – маленькие золотые украшения в ушах.
“…на первом же острове, который я обнаружил, я захватил несколько туземцев, чтобы они могли узнать и предоставить мне информацию о том, что есть в этих краях”.
Осуществив ряд многообещающих вылазок в районе Карибских островов, Колумб вернулся с докладом в Мадрид, где заявил, что достиг Азии (на самом деле Кубы), и высадился на острове у берегов Китая (на самом деле это был остров Гаити).
“Эспаньола [Гаити] – это чудо. Его горы и холмы, равнины и пастбища, плодородны и красивы… гавани превосходны, и там очень много рек, в большинстве из которых есть золото…”.
Такой маркетинг произвёл эффект. Колумбу дали 17 кораблей и 200 человек экипажа, чтобы вернуться в “Азию” за “золотыми реками”. Так на Гаити появилась первая европейская колония в Америке – Ла-Исабела.
Тысячи араваков погнали в загоны, охраняемые собаками и хорошо вооружёнными солдатами. “Давайте же, во имя Святой Троицы, продолжим отправлять в Европу всех рабов, которых только можно продать”, – писал предприимчивый Колумб.
Из 500 араваков на рейсе живыми до Европы добирались 300.
В самой колонии араваков отправляли на поля и рудники; подвергали пыткам и унижениям (насиловали, использовали как транспорт, проверяли об их тела остроту мечей, потешались); невыполнение рабочей квоты каралось смертью.
Араваки пытались сопротивляться, но им было нечего противопоставить армии колонизаторов, вооружённых мушкетами и мечами. Карой за протест было либо повешение, либо сожжение.
В результате тотального насилия и рабского труда, коренные мужчины и женщины острова погрузились в состояние хронического измождения и депрессии. Их фертильность упала; народ накрыла волна массовых самоубийств.
За два года европейского террора колонизаторы свели в могилу 250,000 коренных жителей Гаити. К 1515-му от них осталось всего 50,000. К 1550-му – 500. К 1650-му на острове больше не осталось ни одного живого аравака.
“Кто в будущем поверит в это? Даже мне, как осведомлённому свидетелю сложно в это поверить…”, – пишет испанский священник Бартоломе де лас Касас, в записях которого мы обнаруживаем описания не только колониальных зверств, но и уклада араваков:
“…они живут большими коммунами… …мужчины и женщины выбирают и покидают партнёров как хотят... …у них отсутствует всякая торговля… …они сражаются, когда их побуждает к этому индивидуальное недовольство, а не приказ капитанов или королей”.
Знание изнанки официальной истории позволяет критически взглянуть на тех, кто её пишет, и лучше понять исторические основы борьбы угнетённых народов и классов с империализмом.