1
На фоне премьеры фильма “Дюна 2”, украинская компания IronGlass похвасталась тем, что для его съёмок использовалась и её продукция – объективы MKll.
Вот что пишет об этом представитель IronGlass Константин Харкавый:
“Радует меня, что среди тысяч других вариантов были выбраны именно MKll от IronGlass; что они прекрасно отработали без нареканий на механику и оптическую составляющую; что даже в сложные времена в воюющей стране можем делать качественный продукт мирового уровня…”.
Всё это – правда, и здорово. Но, есть нюанс, о котором пост на украинском (в отличие от поста на английском) умалчивает. И то, что он об этом умалчивает является характерной деталью о нас, и времени, в котором мы живём.
2
IronGlass Adapters не случайно имеет в названии слово “адаптеры”. Компания адаптирует старую оптику под новые системы: то есть, берёт старое стекло, и вставляет его в новые корпуса. Это – нормальная практика; “рехауз”.
Прикол в том, что MKll, на корпусе которого есть и украинский флаг, и гордое Made in Ukraine – это советский фотообъектив Гелиос 44-2 (копия Zeiss Biotar 2,0/58), который многие обожают за его “несовершенство”, дающее “характер” – мягкий выразительный рисунок.
С 1958 по 1999 год эту культовую линзу производили Красногорский завод имени Зверева (там же делали фотоаппарат “Зенит”), Белорусское оптико-механическое объединение (БелОМО) и Валдайский завод «Юпитер». Пытались сделать “как в лучших домах Парижа”, а вышло лучше. Почему? Потому что не вышло.
Линза мажет, сочится аберрациями, даёт низкий контраст, блеклые цвета, ловит “зайчиков”. И поэтому так нравится поэтам. Любят её и голливудские операторы, несмотря на то, что могут себе позволить любой объектив за любые деньги. В отличие от современного стекла, – оптически точного, стерильного в своём совершенстве, – эта линза живописна. Нею можно петь.
Что я, кстати, и делал в Нью-Йорке. Гелиос 44 – мой самый первый объектив. С ним я впервые получил удовольствие от съёмки, продолжил фотографировать, познакомился со всеми своими американскими друзьями, и, кадр за кадром, социализировался в США.
Всё это стало возможным ещё и потому, что Гелиос – очень дешёвый объектив. Ещё пару лет назад его можно было купить за $50. Засунув его в новый корпус (адаптированный для киносъёмки), IronGlass продают его за $2900 (стартовая цена). И в украинском посте на Фейсбуке не акцентируют внимания на том, что Гелиос – это советская линза из России, на которую, в том числе, сняли Дюну 2 (бюджет: $190 млн.).
3
Я это говорю не в качестве предъявы. IronGlass молодцы, и это реально круто, что украинская компания способна производить качественные вещи даже во время войны. Понятно и то, почему у её менеджмента может возникнуть желание не акцентировать внимание на “лишних подробностях” об этой линзе.
Считаю это интересным и показательным в контексте великого разрыва – национального черри-пикинга ("вот это – наше, а вот это рядом уже не наше"), постсоветского умолчания того, что есть в нас, и что мы пытаемся вытеснить, “отменить” в себе: переназвать, “декоммунизировать”, спрятать под ковёр, или сразу в шкаф, как позорный скелет.
Но нет, это – не “лишние подробности”. Это – наша история. Наша культура. Наша крутость, в основе которой лежит живое несовершенство, "богатство бедного".
Мы – такие же, как Гелиос. Неидеальные. С кучей бликов и аберраций, которые и позволяют нам дерзать из тьмы четверостишьем.
Скелет в нашем шкафу – это мы. Прячущие Гелиос под холодной аббревиатурой MKII. Всё наше общество осуществило “рехауз”. Нарядилось в новый корпус. Но внутри нас – по-прежнему Гелиос.
Чем скорее мы перестанем прятаться от себя, и отрезать своё же у себя же, тем скорее мы подключимся к источнику той аутентичной силы, которая есть в нас, и каждом, кто хочет быть, а не казаться; кто живёт, не стесняясь ни себя, ни своего.