“А я тоже левый! Может даже левее всех вас. Я вообще не ем мяса. И давно отказался от молочных продуктов”.
Я вспоминаю эти слова моего приятеля всякий раз, когда пытаюсь объяснить, что не так с понятием “левый”, и почему оно меня бесит.
I
Когда человек называет себя анархистом или коммунистом, он сообщает хоть какую-то конкретику о своих взглядах. Сами по себе эти слова не гарантируют убеждений, и могут быть брызгами идентичности, но всё же…
Другое дело “левый”. Левый – это удобная абстракция. В её туманах можно спрятать всё, что угодно: от Пол Пота до енота.
“Я – левый”, говорят в ситуациях, когда желание открыться собеседнику уже возникло, но вероятность получить в рожу ещё не исключена.
II
Что это вообще значит – левый?
Для Трампа это значит Байден. Для украинского националиста – организатор гей прайда. Для Арестовича – украинскую политику.
Одни считают левыми старушек, которые несут гвоздику к “вечному огню” своей молодости; другие – красных путинистов в эфирах у Соловьёва; третьи – автор_ок “мультидисциплинарных текстов о постколониальности расиализированного субъекта”; четвёртые – американских “танкис”, готовых якшаться с любым людоедом, абы тот был вражиной США; пятые – нумизматов, гуляющих с металлоискателем по помойкам в поисках советских монет. И т.д.
С началом войны в Украине чего только не выпрыгнуло из “левой” шкатулки. Оказалось, что в украинском леваке прячется националист, в американском – толкиенист, а в русском – либо сталинский Тараканище, либо обыкновенная либеруха, оперирующая марксистским вокабуляром на службе у элит (в США в этом жанре работает коллективная Окасио-Кортес – молодой Зюганов в юбке Демпартии). Донюхивая остатки путинского кокса, цвет русского “левачества” объясняет нам из Риги и Тбилиси исторический гений Навального и, в унисон с “Медузой”, зовёт на “полдник против Путина”. Постоять и пойти нах…
Всё это я к тому, что понятие “левого” обозначает всё и, значит, ничего; прежде, чем называться “левым”, хорошо бы определиться с тем, чего ты добиваешься от жизни – перемен по существу, отдельных реформ, или тебе просто хочется, чтобы мент был поласковей.
III
Моё понимание “левизны” включает в себя ряд положений, без которых само понятие “левый” теряет смысл:
1) В центре левой политики стоит рабочий класс и его интересы – экономические интересы всех трудящихся представителей общества – интересы большинства. Их удовлетворение способствует демократизации общества для всех.
2) Целью левой политики является фундаментальная трансформация порядка, в результате которой власть переходит из рук олигархического меньшинства в руки трудящегося большинства, создающего своим трудом благосостояние общества. Иными словами – прямая, горизонтальная, обобществляющая демократия снизу.
3) В основе левой политики лежит понимание, что материальные условия, в которых живёт человек, оказывают первостепенное влияние на его мысли и действия. Отсюда следует, что трудящееся большинство мыслит на том уровне, на который его поставило правящее меньшинство; демократия нуждается в создании условий для своей реализации: образованности, обеспеченности, организованности, и кооперативности большинства.
4) Рывку в демократию способствуют: улучшение материального положения трудящихся и повышение их ассоциативной силы; свобода слова; низовая организация (профсоюзы, сообщества, клубы, партии); развитие науки, культуры, и технологий; просвещение; развитой капитализм в состоянии кризиса.
5) Моральным фундаментом левой политики является гуманизм: понимание жизни каждого человека как ценной и важной; забота о нуждающихся; солидарность с жертвами несправедливости; идеалы свободы и равенства; принципы открытости, диалога, инклюзии и разнообразия.
Убери хотя бы один из этих компонентов, и левая политика становится чем-то прочим; провисает там, где либо большинство, ведомое правящим классом, воспроизводит его порядок, либо “авангардная партия” устанавливает новый иерархический диктат, без оглядки на отдельно взятое человеческое существо – то, из которого состоит творящий класс, и без развития которого невозможно демократичное общество.