Чуть ли не каждый день Фейсбук приносит мне весть о том, как тот или иной фрэнд изменил своё имя: Anna на Hanna, Sergey на Serhii. Этому способствует война: каждый путинский обстрел помогает делу внедрения украинского правописания в самоидентификацию граждан Украины. Схожие процессы происходят и среди тех жителей её Юго-Востока, которые осознали себя русскими под воздействием АТО, затронувшей, увы, не только кремлёвскую агентуру.
Всё это – реакции на травму.
1
Наша психика работает по иным, нежели государственные, законам. Закон может требовать использования того или иного языка, но если этот язык не является для тебя родным, результатом будет рост стресса и тревожности.
Исследования указывают на наличие связи между успеваемостью и практикой родной речи; отрывом от неё и ростом самоубийств, психических расстройств, диабета, алкогольной и наркотической зависимости.
Иными словами, ограничение родной речи негативно влияет на психику, здоровье и благосостояние человека.
2
Можно выучить новый язык. И даже овладеть им в совершенстве. Это не изменит того факта, что родная речь закрепляется в раннем детстве.
К десяти месяцам наш мозг настраивается на восприятие звуков того языка, который преобладает в нашем окружении, и к двенадцати годам запоминает его навсегда. После этого забыть родную речь полностью уже невозможно.
Освоение родной речи происходит в семье, где она связывается с твоими самыми близкими людьми и соответствующим эмоциональным контекстом, тогда как все прочие языки изучаются в более формальной обстановке: школе или на курсах.
Да, бывают и билингва семьи, но это не исключает преобладания одного из языков: на каком из них мама пела тебе колыбельные песни, с кем ты общался больше всего; как твоя окружающая среда относилась к билингвизму – все эти факторы влияют на то, какой язык станет для тебя родным.
3
Язык влияет на интенсивность наших эмоций. При переходе на неродной язык наблюдается снижение эмоциональной вовлечённости. Это связано с тем, как память накапливает эмоциональные ассоциации в контексте речи.
С одной стороны, человеку сложнее выражать свои чувства на неродном языке. С другой – использование неродного языка снижает вероятность мыслей, решений и поступков, основанных на эмоциях.
Резкий переход на неродной язык может быть не только политической позой, результатом пропаганды или рыночных механизмов, но также инструментом психологической защиты – тем более, в ситуации войны и связанных с ней травматичных переживаний.
4
Обратной стороной снижения эмоционального отклика при использовании неродного языка является дистанция, возникающая в отношениях.
Речь – это одной из средств освоения мира и выражения субъектности; носитель культуры, индивидуального и коллективного опыта. Язык не просто сообщает, но и создаёт смыслы. В том числе, смысл тебя.
Поэтому я называю язык домом, и воспринимаю как угрозу любые попытки его ограничить, регламентировать за меня, как одну из фундаментальных территорий моего самоощущения, памяти, бытия.
Требование подчинить речь государству равносильно подчинению ему человека; это – отказ от гуманизма и уважения к индивиду.
Те, кто требует патриотического перехода на неродной язык в публичной сфере, ничем не отличаются от тех, кто считает, что сексуальная ориентация не должна покидать пределов спальни, мол, нечего выносить на люди… что? Себя?
5
Родная речь – это сундук с приданым. В нём хранится всё, что дала тебе твоя семья и культура. Это не значит, что другим языкам и культурам нечего тебе дать. Однако уважение к иному начинается с уважения к своему.
Родная речь соединяет тебя с собой. Отрезать эту связь – путь в комплексы и убогость; прочь от аутентичности и её силы.
Я понимаю травму тех, кто считает мой язык собачим. Но жить под дудку травмы не намерен. Люди, называющие язык моей матери “языком врага”, мне не друзья. Их призыв к “отмене” условного Маяковского, кажется мне глупостью. Как можно отменить ноктюрны в флейте водосточных труб? Как можно перестать быть тем, кем ты есть?
Война временна. Государства временны. А Маяковский – это навсегда.