1
Расчеловечивание начинается с категоризации: люди делят друг друга на “своих” и “чужих”. Критерием разделения может стать что угодно: например, этнос, раса, религиозные или политические убеждения. В процессе категоризации индивиды становятся символами – безликими представителями “своих” или “чужих”.
За этим следует стереотипизация: “свои” наделяются позитивными качествами, “чужие” – негативными. Мы – хорошие. Они – плохие. Мы – лучше, чем они. Они – хуже нас. “Чужие” представляются менее человеческими или нечеловеческими существами. Их сравнивают с животным и насекомым. Чувства, мысли, и права “чужих” кажутся менее значимыми, а их нарушение не вызывает эмпатии.
Негативные качества, которыми “свои” наделяют “чужих”, делают их нежелательными сожителями. Их хочется вытеснить: не видеть, не слышать, не знать. Вытеснение сопровождается маргинализацией и дискриминацией “чужих”.
Однако, “чужие” не хотят вытесняться, оказывают сопротивление, и начинают восприниматься как угроза. Напряжение растёт, и обретает форму вражды.
По мере роста агрессии, насилие в отношении “чужих” становится более вероятным и жестоким.
За теми, кто бросает камни, стоят те, кто считает, что камни можно бросать, а за ними – те, кто утверждает, что никто никаких камней не бросает.
Рано или поздно кто-то из “своих” получает сдачи. Это убеждает “своих” в том, что “чужие” опасны, насилие в “их” отношении оправдано, и вопрос с “ними” нужно решить… окончательно. Так нагнетается геноцид.
2
В Украине процессы расчеловечивания стоят на стероидах войны.
Есть фактор внешней агрессии: угроза – реальна, насилие ежедневно; общество живёт в состоянии стресса, травмы, и ненависти – не только как её жертва, и не только в отношении агрессора, но и как скрепы, объединяющей “своих”.
Война идёт на территории некогда единой страны, где все перемешались, и сегодня ряд этнических атрибутов агрессора совпадает с этническими атрибутами ряда украинцев.
Русскоязычный и русский украинец – это идеальный громоотвод для переноса травмы, связанной с войной. Этот внутренний враг мешает объединить нацию в монолит, и напоминает внешнего врага, который убивает “своих”.
При соответствующем воздействии, гнев общества можно направить на этих “чужих”. Для этого их нужно заподозрить в связях с агрессором, усомниться в их лояльности, объявить потенциальными предателями.
Этому способствует как украинская, так и российская пропаганда, чья риторика защиты русских даёт повод сказать, что их права в Украине “на самом деле” не ущемляются.
3
Качества, которыми наделяются “чужие”, артикулируются в терминах эссенции, чего-то присущего этим людям. Они таковы по своей “природе”.
В реальности, каждый сложен, но главное – не идеален, и поэтому на любое утверждение о сущности “чужого” находится живая иллюстрация стереотипа. Это утверждает “своих” в убеждении, что предрассудок верен.
За знаком тянется исторический шлейф отношений, претензий, поступков. Каждый представитель знака несёт коллективную ответственность за них – находку, открывающую портал в моральное право расправы над группой.
Если “русский язык – это разбомбленный Харьков”, то всякий носитель этого языка – бомба, угроза, опасность. Устранить её можно только вместе с её источником.
Расчеловечивая ближнего, мы расчеловечиваем себя, и попадаем в цикл бесконечной войны и возмездия.
4
Война усиливает и объясняет, но не оправдывает дискриминацию.
Расчеловечивание разрушает социальную ткань, и делает невозможным мирное сосуществование людей.
Необходимо защищать достоинство каждого человека — как на уровне государственной политики, так и на уровне личного общения; обеспечивать психологическую поддержку всем жертвам войны; создавать программы по работе с травмой и восстановлением доверия в обществе; объяснять опасность предрассудков и дискриминации; реализовывать инициативы, направленные на развитие взаимопонимания и уважения к разнообразию; создавать условия для диалога и сотрудничества разных.