Некие пацаны бомбанули магаз с ширпотребом, и стоят теперь в балаклавах посреди Бродвея, капают из прорезей алмазным потом, срезают ножами ценники с пуховиков.
На всё это пялится очередь из нищих стариков, которые выстроились за ужином в бразильскую церковь. «Кто призовёт на помощь имя Господа – спасётся!», – кричит ребёнок-проповедник.
Пуховики с мохнатыми капюшонами напоминают шкуры синтетических зверей. Чипы на ценниках пищат, и пацаны поэтому на суете. «Да режь быстрее, блядь!». «Да режу, режу, сука!».
Один пытается прикончить писк ножом. Другой топчет его ботинком «Катерпиллер». Пот льётся так, что пацаны уже, как дождевые тучи.
«Вы – чёртов трэш!», – ругается на них голодная бабулька.
Из подворотни выползает человек с пурпурным взглядом. Покрытый краской, и со вспухшею рукой, он говорит мне: «Ну а я – художник».
Один мой глаз лежит в пуховиках. Другой – на радуге с румяными белками. Соснув бурбон из пузыря, художник подрывает трубку с крэком.
«Теперь, братан, я нарисую тебе рыбок!».