Табу служит музой рынка. Любой запрет стимулирует желание. Любое желание можно продать. Общественные страхи, предрассудки и моральные ценности являются благодатной почвой для формирования спроса и предложения. "Нельзя" открывает простор для новых товаров. Капитализм не отягощён нравственной метафизикой – извращения обладают повышенным потенциалом монетизации. Сначала общество подавляет "непристойные" желания, доводя своих граждан до компульсивного расстройства. Затем вокруг этих компульсий возникает рынок. Всё прочее – болтовня о метафизике. Если бы консерваторов действительно волновала мораль, они бы не занимались пропагандой "извращений" посредством запрета.
Недавно я встретил приятеля, который уже много лет работает фотографом для всевозможных эротических журналов по всей Европе. «С работой напряжёнка, - говорит. – Последнее время мои фотки практически не покупают. Говорят, им нужны модели, которые выглядят помоложе, а у меня и так все девочки – по 18 лет. Куда младше? Короче мне объяснили, что нужно искать совершеннолетних, которые бы выглядели, как дети. Ну знаешь, с маленькой грудью, недоразвитыми, "мальчишескими" телами. И наряжать их под подростков». Приятель достаёт из рюкзака фото-альбом и показывает мне девушку, которой на вид – не больше 15 лет. «Не купили, прикинь. Сказали, что у неё слишком взрослое выражение лица».
Мне тут же вспомнилось количество мер, которые общество бросает на борьбу с педофилией: религиозные фанатики, моральные войны, запреты и социальная реклама в духе: «Если взрослый дядя поцеловал тебя в лоб, не скрывай, сообщи о сексуальном домогательстве первому встречному полисмену, маме и бабушке». Всё это якобы призвано предотвратить сексуальную эксплуатацию детей. Однако что мы видим? Новый рынок. Запрет на детскую сексуальность обернулся острым желанием и, как следствие, возникновением прилавков.
Так появилась Маленькая Лупэ – жемчужина острова Тенерифе, которая в свои 20 выглядит на все 13, и является новой звездой порно-индустрии. Если её предшественницы щеголяли размером груди или умением глотать поглубже, то Лупэ выезжает за счёт своего детского лица: большущих глаз, пухлых губ, весёлых косичек и цветастого антуража подростковой спальни. Проще говоря, полностью соответствует образу запретного плода – сексуальному ребёнку. Теперь легионы мужчин по всему миру платят миллионы долларов за доступ к этому символическому детскому порно. Этого ли добивались те, кто создавал моральный ажиотаж вокруг детской сексуальности? И не бросятся ли теперь те, кто не может заплатить Маленькой Лупэ, к бесплатным, своим дочерям?