Когда солнце, - рыжеволосая отрубленная голова, - скатывается за обозримую даль, мы покидаем трассу в поисках ночлега. Сегодня мы уснём в провинции Витербо. Здесь, на берегу озера Больсена, расположена коммуна Санта Марта, чья красота – из тех, что прожигают глаз и вызывают подозренья. Всё тут ожившая детская книга и, в целом, не верится, что пейзажи, которые обычно встречаешь на коробках с чайным печеньем, могут воплотиться столь буквально. В сумерках покачиваются колыбели лодок, утки цвета соли ныряют клювами в бархатные перья, трава покрыта изумрудом светляков. Больсена спокойна, как смерть. Трётся о пристани бирюзовыми прожилками. В её недрах не видно конца – лишь сизые горы, янтарное небо в нарыве: иными словами, Марта – идеальное место для жутчайших из преступлений; в таких местах оживают все страхи.
Остров Мартана, на который открывается вид с берега Марты, прославлен смертью королевы остготов Амаласунты. Будучи запертой в банях собственным братом, несчастная сварилась в горячем пару. Меня это не удивляет. Тому здесь и быть.
Улицы Санта Марты – это щели, где на тебя накатывают приступы клаустрофобии. Прогуливаясь между сцилл и харибд, под цветущими балконами для каменных вдов, – я испытываю чувство тревоги. Раскинувшаяся идиллия кажется фальшью, как если здесь и сейчас, за запертой дверью, творятся мессы людоедов, совращение угольного козла и прочие кровавые сабантуи. В моих фантазиях расцветает повешенный старик, который бродит сутулым призраком в роще у прибрежных пещер; дети, сожженные в печи безумным пекарем; крестьянка-петушок; и, конечно же, прачка, беременная лягушатами.
Марта хранит в себе страшную тайну – её не узнать, но она осязаема: сквозь облака мошкары, сгусток за сгустком, бредешь по берегу – и вдруг, на кроткий миг, доносится и вой, и плач, и мошки эти кружат вокруг убиенными душами, и всё, что жаждется – прекратить подсчитывать, скольких и когда здесь удушили.