Второй час ночи, пятница. Посмотрев «7 психопатов» Мартина Макдонаха, – это ироничное празднование заката маскулинности, – я отправился в мужской туалет AMC, – самого народного кинотеатра в Нью-Йорке, – где, среди луж и опавшего лобковолосья, обнаружил зону для пеленания ребёнка. За пару часов до этого я пережил фильм Аркадия Мамонтова «Провокаторы 3». В нём, на заседании горгулий, дверная ручка с бровями провозгласила «ситуацию конкуренции стран», подразумевая Россию и Запад. WTF!? Холодная война давно закончилась, а по русской пустыне всё ещё бродят солдаты проигранного боя. В их пост-травматических фантазиях они по-прежнему Вольтрон – продолжается битва империй. Сидя в выдуманных окопах, боевые иваны не успевают следить за тенденциями в американской пропаганде, и потому не знают, что их долины балалаек давно уже нет в тревожных сновидениях Джека. Там сейчас только Китай.
Но дело не в этом. Глядя на уголок отца и ребёнка, с заботливо нацарапанным на нём «666», я думаю о безднах между культурами. Если «конкуренция стран» из патриотических галлюцинаций таки имеет место быть, то разве что в качестве курьёзного зрелища – схватки избы с марсоходом.
Ещё я думаю о феминизме. Казалось бы, вот эта, чёрт её дери, зона для пеленания маленького гада – мелочь и пустяк. Но какой говорящий! Как расслышать это говорение, если твоё сознание принадлежит 13-му веку, и ты, искренне не желая никому зла, убеждён, что феминизм выдумывает проблему?
Справедливости ради нужно сказать, что продвинутость отдельных культур ещё не означает, что эти культуры уже полностью исцелились от дикарства, которое оберегают папуасы России и Афганистана. Вытерев хуй салфеткой, я вышел на Тайм Сквер и тут же наткнулся на копчёного парня, который душил девушку на глазах у оцепеневшего стада. Пока сюда прибежит полиция, он успеет атаковать заодно и меня: «хуле это твоё дело?», а его приятель деликатно объяснить, мол, «не парься, друг, он пиздит свою тёлку». Ах, свою? Ну, тогда доброй ночи…
Мой вечер доказывает, что прогресс – относителен. Человечество уже обзавелось уголками отца и ребёнка, но всё ещё душит женщин на центральных улицах своих городов. В нас дремлют птицы, но мы остаёмся обезьянами, несмотря на то, что наши джунгли уже давно покрыты асфальтом.
«Твоя сучка охуела? Вмажь», – говорит культура копчёного парня. Моя культура говорит, что вмазать нужно копчёному парню. Культура инфантильных зевак ждёт папочку-полицейского. Все три модели поведения – фиаско цивилизации.
Прогресс подчас столь медлителен, что кажется иллюзией, а электромобили, айфоны и плазменные щиты – брошками, за которыми мы прячем правду о себе: мотыги, копья и белые парики в стиле Моцарта.
Одного только номинального согласия с феминизмом ещё не достаточно, чтобы перестать быть homo retro, а главное – обрести удовольствие.
В одном из эпизодов телесериала Louie главный герой отправляется с подругой в закусочную. Вечер идёт к постели, пока Луи не делает замечание компании шумных подростков из пригорода. За этим следует сцена вербального унижения главного героя, но он обтекает, и, таким образом, реагирует не так, как «должен» «настоящий» «мужик». Патриархальной эскалации удаётся избежать, но спутница Луи теряет к нему сексуальный интерес. «Я понимаю, что ты прав, да, но, прости, – это просто химия, я ничего не могу с этим поделать…». Спрашивается, как быть терпилой и нравиться девочкам?
Потрошение культуры должно продолжаться. Кризис маскулинности – это результат того, что феминизм раскрыл осиное гнездо. Но это только начало пути. Понять, что освобождение женщин – это освобождение мужчин гораздо легче, чем утвердить это понимание в культуре и социальных отношениях.
По-настоящему аморальны только разговоры о морали. «Конкурирующее с Западом» поголовье обожает рассуждать о грехе, заниматься нравоучениями, строить очередную церковь и в очередной раз говорить о том, что Запад погряз в разврате. Однако подлинный разврат – это культура, которая мнит себя великой, и в тот же миг не предполагает, что мужчины могут уходить в декрет или менять памперсы в общественных туалетах.