1 Выражения в духе «Что ты, как маленький?» или «Ворчать, как старик» указывают на культурную проблему. Будь то подавление детской сексуальности или порицание 40-летнего мужчины, который «молодится», надев перламутровое трико, эйджизм насаждает в обществе правила возрастного соответствия.
Моя культура диктует старости платок и лавку у подъезда. По сути, это приговор. Жестокий и совершенно необязательный. Всё может твориться иначе.
Я впервые увидел целующихся стариков в Венеции. Вид их сплетающихся языков убедил меня в том, что жизни больше, чем кажется; больше, чем выдаётся. Мы можем наслаждаться и меняться до конца; проливаться за пленительные рубежи навязанных поведенческих моделей. Что в 20, что в 90 лет.
В конце концов, смерть неизбежно перехватывает инициативу, и потому нет смысла жить, соответствуя нормам, которые всё равно переменчивы.
2
Пункт приема новобранцев расположен в неоновых недрах американского флага на Тайм Сквэр. Патриотические экраны повторяют ролик, где солдат представлен в образе божественного сияния. Его окружают расширяющиеся зрачки и привздохи «гражданских». Перед ним тают стены, и не бывает запертых дверей. Он вдыхает врага и кончает звёздами. В толпе всегда найдётся тот, кто, увидав пехотинца, поспешит ему кланяться. Таков герой – ангел доблестной поножовщины.
Когда я вижу солдата, то вспоминаю о 72-летнем Лю Сяньпине. Он рекламирует женскую одежду для магазина своей внучки. Отказываясь капитулировать перед возрастными установками, Сяньпин низвергает образ старости как перрона, где теням положено ждать свой последний состав. Облачённый в розовенькое, это он, – настоящий герой и role model.
3
Любая красота сексуальна. Там же, где Эрос – возникает жизнь. Красивый старик эротичен, витален. «Ноги Лю вызывают зависть у женщин по всему миру». «У него отличная фигура, особенно эти ножки». Замечая сексуальность старости, мы замечаем жизнь, и окружаем смерть любовным взглядом. «Старый пидорас», «куда катится этот мир – бред, смотреть гнусно», «это же просто ужас товарищи. Совсем с катушек слетел он», «страх божий», – негодуют вепри. Визг биотоплива, однако, едва ли беспокоит свободную старость. Жизнь продолжается – вот о чём этот старик.
«Почему это недопустимо, чтобы такой, как я, надевал женскую одежду? Я помогаю своей внучке, и мне нечего терять. Мы счастливы во время съемок. Я уже очень старый, и ничего, кроме счастья, меня не заботит». (Лю Сяньпин)