Не успели остыть тела детей, расстрелянных Адамом Ланзой в школе Сэнди-Хук, как очередной стрелок открыл огонь: на этот раз – в Сакраменто. Каждый такой расстрел пробуждает вопрос: не пора ли лишить граждан права на ствол?
1
«Keep it safe, keep it Second Amendment». Персональный арсенал – неотъемлемая часть американской свободы. Об этом – 2-я поправка Конституции США:
«…для безопасности свободного государства необходимо хорошо организованное [народное] ополчение».
Когда гидра из «полотенец», «косоглазых» и «угольков» набросится на частную собственность Боба, он будет готов. Боб – республиканец, мужчина в доме, глава семьи, сын Отца. Его долг – постоять за свою «белую родину». Для этого Бобу нужны железные яйца, и фаллос – как минимум, 9-го калибра. А лучше сразу полный автомат.
«Почему в зале, в котором было столько людей, ни у кого не оказалось при себе оружия?», – вопрошает член Палаты представителей Луис Гомерт, реагируя на стрельбу в кинотеатре «Аврора».
Нации ковбоев противостоит либеральная пионерия, утверждающая, что 300 миллионов единиц огнестрельного оружия на страну с населением в 313 млн. – это слишком: если любой психопат с американским паспортом может купить «волыну», количество «колумбин» будет расти.
«В 62-х массовых расстрелах, случившихся в США с 1982 года, было задействовано 139 единиц огнестрельного оружия. Три четверти из них принадлежали убийцам легально». (ВВС)
Между «прогрессивным» запретом и «священным» правом не утихают споры: «давайте запретим автоматы, но разрешим пистолеты», «давайте ограничим продажу патронов»... Тем временем, уровень преступности, как и количество сторонников ужесточения оружейных законов, продолжает падать.
В мире, где автоматическую винтовку можно распечатать на 3D-принтере, разговор о государственном контроле над оборотом оружия становится всё более бессмысленным. А для американского политика – опасным: когда в 1994-м году администрация Клинтона попыталась протолкнуть запрет на полуавтоматы, Демократы впервые за 40 лет потеряли контроль над Палатой представителей; анти-оружейные инициативы Гора стоили ему президентского кресла в 2000-м – к власти тогда пришёл Буш-младший.
2
Любой, кто когда-либо держал в руках пистолет, знает, что ствол – попрошайка. Словно Кольцо Всевластья, он умоляет собой пострелять. У него нет иных функций, кроме защиты и нападения – обе реализуются посредством выстрела, или его угрозы. Это, впрочем, не значит, что человек должен спасаться от стрелковых соблазнов в объятьях государственной няньки.
Вооруженное государство заслуживает вооруженного населения. Гражданин, который выступает за вооруженные власти и обезоруженного себя – ребёнок, чьё доверие распространяется только на родительский авторитет. Все остальные для него – угроза. Что, в свою очередь, указывает на дефицит социального доверия.
«Оружие – это условие мира», – писал Никола Тесла: мы не будем воевать, если у каждого из нас будет «суперпушка», упраздняющая саму идею армии. Проблема в том, что это мир, основанный на страхе.
Когда я достаю пистолет, всё преображается: общество наполняется угрозой, а оружие – надеждой. Ближний становится потенциальным врагом. И мишенью.
3
Безопасность – это утопия. Пистолет не защитит тебя от пьяного водителя, сердечного приступа или внезапной сосульки. Но увеличит шансы получить ответную пулю. Любая «гонка вооружений» происходит за счёт, и в ущерб развития мирных отраслей и форм сосуществования людей.
Отказываясь вооружаться, ты принимаешь риск, связанный с жизнью, превозмогаешь патриархальную традицию устрашения силой, и заявляешь ближнему своё доверие, готовность к миру.
Отказ от оружия – это манифестация надежды на то, что общество возможно, эволюция – возможна; что не всегда мы будем дёргаными гориллами с камнем за пазухой. Тот, кто ратует за свободу, не позволит государству лишить себя права на оружие, но только свободный человек способен им не воспользоваться.