Учитывая время, которое мы проводим во снах, нет никаких оснований полагать жизнь, которая в них с нами творится, менее подлинной и важной, чем та, что происходит за их пределами. Поэтому просыпаясь, я, в каком-то смысле, засыпаю, и наоборот. Тут всё зависит от того, что считать жизнью, а что сном, и стоит ли вообще всё это как-то разделять. Я, например, не разделяю. Воспринимая жизнь сплошью, я превращаю всякую свою фантазию в реальность. Она становится твердью, а я – безумцем, который мчится на полене по жёлтой реке, чьи берега усыпаны нормальными людьми, увлеченно спорящими про хуйло, и закон, и какие-то важные вещи, Эбола там, ISIS, Мизулина, геи. А я всю ночь орал на лис и крыс. Потом отправился смотреть, как в лужах отражается закат. Сознавая, что смерть неизбежна, и, в общем-то, всегда скоро, я на полном серьёзе не понимаю, зачем уделять внимание чему-либо, кроме красоты.