Ирония нашего времени заключается в том, что самые авторитарные явления гнездятся под знамёнами чего-то несомненно хорошего. Так людоедский режим чучхе называется "народно-демократической" республикой, а одна из самых ксенофобских партий Европы – свободой. Слова покрыты метастазами этических масок. Чтобы не говорить “оккупация”, мы говорим “миротворческая операция”. Вместо "вторжения" – "гуманитарный конвой". "Гомофобия" сменяется "борьбой с пропагандой гомосексуализма", а "религиозный фундаментализм" – “чувствами верующих”. Слово за слово "цензура" становится "политкорректностью", а "полицейское государство" – "безопасным обществом".
В этом риторическом лицемерии нет ничего удивительного. Манипулируя языком, идеологии управляют отношением, и приводят к очередному добру с кулаками. Не многие совершают осознанное зло. Большинство преступлений основываются на глубокой уверенности в правоте своего дела. Все живодёры поступают по совести и хотели как лучше. Никто не собирался быть плохим.
Чем больше я узнаю о либерализме, тем больше он представляется мне брошкой – ещё одним сладким понятием, за благонамеренной пустотой которого скрываются всё те же кнуты и цепи, против которых оно декларируется. Либеральная этика кишит разговорами о правах человека, но, как и всякая прочая этика, лишь ограничивает эти права. Мораль – это принуждение к добру. Следовательно, в моральной действительности нет места для свободной воли.
Примером морального фашизма является история с Мэтом Тейлором – одним из тех учёных, которые посадили зонд на комету. Казалось бы, вся прогрессивная общественность должна была возликовать в связи с этим историческим событием. Однако же вместо этого вокруг Тейлора разразился скандал. Причиной стала рубашка, в которой он дал интервью телеканалу Nature. Либеральные инквизиторы посчитали её “сексистской и оскорбительной”, мол, не удивительно, что женщинам трудно пробиться в науке, где царствуют мужики в порно-гавайках. По мнению колумниста The Verge, эта раубашка – "шаг вперед для человека, три шага назад для человечества". И понеслось "да как он мог?!"... В итоге, учёный расплакался, принося Вселенной свои извинения.
Нео-викторианский морализм либералов подрывает гуманистический проект. Место прогрессивного политического движения оказывается вакантным. Мы обнаруживаем себя в ситуации, где выбирать приходится из жанров диктатур. Из века в век одно и то же – с мечтою о крыльях тварь человеческая рвется в клетку.
Так или иначе, если рубашка с голыми бабами является причиной, по которой женщины не могут заниматься научной деятельностью, то, быть может, таким женщинам пора перестать ассоциировать себя с бабами на чужой рубашке?