Выглядеть моложе своих лет – сущее проклятье: одна часть общества считает тебя ребёнком, другая – стариком. Обыватели мыслят формальностями. Их схемы то и дело вторгаются в твою жизнь, чтобы как-то тебя объяснить, втиснуть в понятную роль, с которой им будет удобно иметь дело. Говорим ли мы о поле, цвете кожи или возрасте – твоя индивидуальность невидима за всеми этими поверхностными обстоятельствами. Ты погребён под чужими заготовками и проекциями. 30-летие не являлось бы для меня сколь-либо примечательным обстоятельством, если бы каждая кассирша, требуя от меня доказательств моего совершеннолетия при покупке вина, не таращилась бы в моё ID со словами: “Oh no, no… no-no-no-o-o…”. Вот и вчера одна такая говорит: “Тебе, наверное, столько же, сколько и мне, а-ну…". И следом: "Э… Та не, не может быть!… Ух... я, слава богу, ещё далеко от этого… Ого-го... Я 94-го, не 84-го... десять лет между нами разница… Десять, прикинь! А выглядишь таким молодым...”. Как если я без двух минут с катетером в гробу. В итоге, простой американской кассирше понадобилось всего пару секунд, чтобы записать меня в клуб посиневших гвоздик, и тем самым похоронить заживо.
Стоит заметить, что подобные похороны происходят со мной постоянно. Помимо десятка изумлённых продавцов, со мной уже случился 24-летний бомж, сообщивший мне, что я "пиздец оказывается старый", 18-летняя нимфа, встретившая новость о моём возрасте словами: "Вот чёрт...", парочка моделей "Тридцатник?! Ну, по крайней мере ты стареешь красиво!", и френдэсса, приславшая мне на ДР поздравление следующего содержания: "Вы – самый лучший 30-летний из всех, что я видела. Но, учитывая, что мне 20, видела я их не так уж много".
Всё это не только следствие естественной конкуренции поколений, сколько и весьма показательный момент культуры. Он лишь ещё раз подчеркивает насколько сильно мы охвачены страхом смерти. Меж тем, чертог надвигается, и хотя сам по себе страх смерти является более-менее универсальной штукой, американская культура салютирует ему особенно истово. Здесь нет вопроса "Сколько тебе лет?". "How old are you?" означает "Насколько ты старый?". То есть, человек не растёт, не созревает, он – стареет. Молодость окружена воинственным культом, который выражается, с одной стороны, в массовом инфантилизме, пластической хирургии, стерилизации похорон и одержимости "здоровым образом жизни", с другой – в педоистерии и процветающей на её почве моды на юных моделей. Фактически, именно недоразвитое существо является сегодня ключевым агентом продаж. Оно же – заглавный секс-символ. Связь юности, секса и бессмертия содержит обещание вечного потребления как неиссякаемого процесса покупки удовольствия.
При этом, по иронии судьбы в Америке отсутствуют подростки – нет никакого отрочества, Лолита давно мертва: 12-летние выглядят так, будто им все 40 – не в смысле "с сединою на висках", но в плане развития тел. Люди сразу рождаются с бородами и пятым размером груди – сахарная диета и химические куры не проходят бесследно. В итоге, мои 30 здесь всё равно, что 230. Я официально – ископаемое в маске парниши; тупо минерал. Люди на полном серьёзе одержимы цифрами, как если эти цифры что-либо проясняют о психологической реальности конкретного существа. Мне, в этих обстоятельствах, так и хочется скорее поседеть, чтобы стать, наконец-то, серебряным троллем. Это позволит мне кружиться со смертью по американским улицам – прохожие будут разбегаться, дети плакать, собаки лаять, а мы с косою – вальс, хохочем.