В своём новогоднем обращении к френдам один из участников боевых действий на Востоке Украины пишет:
«Отныне и до конца своей жизни, на каждой дружеской встрече, я буду поднимать бокал за тех, кого больше нет. Это единственное, что затмевает прошедший год, который был лучшим годом в моей жизни. В новом году желаю всем весёлой лютости. Сейчас это самое нужное состояние души».
Тысячи погибших и раненых, ещё больше оставшихся без дома и мира – и, тем не менее, для многих это и правда был «самый лучший год». Как же так?
Повторяя, как мантру, «лишь бы не было войны», мы забываем, что в основе нашего общества лежит глубоко консервативная, воинственная идеология. Она настолько привычна, что её повседневная риторика не кажется нам рыком.
Патриотический пафос, празднование великих побед и героев, образ родины-матери, разговоры про гражданский долг, постоянное вовлечение индивида в некую этническую общность – всё это представляется формальностью; пустым ритуалом, который как бы понарошку. Но, рано или поздно, наступает миг, когда всё это, вдруг, начинает работать: в том числе в тех, кто видел книги, и, казалось бы, не может оказаться в числе граждан, спускающих в штаны при первых нотах гимна.
Патриотизм заразителен. Его раскалённое сердце несёт в себе мечту о победе народа. Поскольку же «нет победы без боя», именно бой становится сексуальной фантазией, на встречу которой вздымается гениталия патриота. Всё, что стреляет – похоже на хуй не случайно.
С малых ногтей общество готовит мальчиков к мясорубке. Война присутствует на всех этапах воспитания мужчины. Быть достойным сыном своего отечества, спасти мать, защитить семью, низвергнуть врага – от игры в войнушки до курсов военной подготовки – архаичная романтика захватывает сознание, делаясь его исключительным содержанием. И хотя любая форма жизни стремится подальше от смерти, всякий настоящий мужчина-не-пидор живёт с надеждой на войну.
Вот почему все мертвяки на фронте – в кайф. На войне патриот пребывает в состоянии «весёлой лютости». Не удивительно, что год войны есть «самый лучший год». Война – это катарсис. Смерть заводит воина. По обе стороны – кипит эякулят цвета хаки. Ну а коль умер кто – всегда можно поднять бокал, вспомнить вагину окопа, прослезиться.
Патриотизм не терпит инакомыслия. Тот, кому удалось избежать его истерии, тут же объявляется, в лучшем случае, трусом и слабаком, в худшем – предателем и пособником врага. Оказавшись под общественным прессом, многие просто не выдерживают, и сливаются с массами заряженных кретинов. Конформизм так, собственно, и работает: рой голосов склоняет тебя сомневаться, мол, все вокруг так, а я не так – как же так? Доходит до того, что люди чувствуют вину за то, что живы. В могиле, значится, лежать – получше социальный статус.
Отсутствие антивоенного движения является осечкой развития, и означает, что в обществе не сработал механизм сохранения человеческого облика. Патриотизм, которому ничто не противостоит, кроме другого патриотизма, – это идеальное условие для озверения. Никакого иного, кроме как искалеченного будущего у общества нет, если нет тех, кто возражает против соучастия в машине смерти.
Вот почему всем, кто сегодня пребывает в осаде милитаристских бацилл, необходимо помнить, что миллионы мух не могут ошибаться. И, тем не менее, всегда можно мыслить и действовать иначе. Не для того мы рождаемся, чтобы подыхать по приказу за флаги. Если ты действительно хочешь спасти своих родных от войны, держись с ними подальше от её бездонной пасти – пасти патриота.