Порыв к свободе предполагает порыв к власти. Без власти свобода так и останется поэзией, капающей с намордника. Понимание этого обстоятельства лишает тебя возможности облагородить свои интересы похвальной болтовнёй об интересах общества. В конечном итоге, свобода субъективна. Её содержание зависит от воли, фантазий и нужд конкретного человека. Индивидуальное не бывает всеобщим – оно специфично. Твоё освобождение не может быть освобождением всех. Твоя власть производит такой порядок вещей, который позволяет дышать, в первую очередь, тебе, и по-твоему. Всё это не оставляет места для идеализма. Свобода беременна диктатурой того, кто её отвоёвывает. Не потому ли любые попытки “освобождения общества” оборачиваются кровью и принуждением? Всякая мораль силится натянуть реальность человека на образ его Возможного, лучшего. Такой образ соотносится с чем-угодно, кроме этой реальности. Отсюда и происходят люди, чьи добрые намерения сопровождаются актами каннибализма. Между исламскими смертниками, неолиберальными крестоносцами и прочего рода кхмерами нет никакой разницы. Означает ли это, что нам следует отказаться от идеи свободы? Возможно. Однако куда более актуальным отказом представляется мне отказ от идеи доброго человека. Идеалисты становятся душителями не потому, что несут в себе зло, но потому, что искренне стремятся к добру. Убеждённость в служении правому делу служит нравственным оправданием для их произвола.
С чем это нас оставляет? Как ни странно со злом. Будучи такой же концептуальной абстракцией, как и добро, зло является областью, куда вытесняется всё “плохое”. Это вытесняемое и есть той реальностью, без осознания которой невозможно производство функциональных общественных систем. Снова и снова мы пытаемся создать новый мир из невозможных нас, тогда как реальные мы представляются нам чем-то, что должно превозмочь. Вот и получаются, что под возвышенными мечтами о лучшем человеке творится самобичевание и кастрация.
Пора перестать окружать свои порывы к власти некоей благородной причиной, и принять своё зло – то есть, себя во всей полноте, без купюр, призванных выбелить неудобные компоненты твоей личности. Открытость к себе с потрохами ведёт к обнаружению своих желаний и, следовательно, содержанию твоей индивидуальной свободы. Чем менее ты морален, тем более ты пластичен на пути к своим целям. Похоже, наибольшие шансы освободиться – у деспотов и социопатов.
Готов ли ты душить других, чтобы дышать полной грудью? Можно сколько угодно рассказывать консерваторам о том, что в мультикультурном мире гей-браков им будет житься лучше, но в конечном итоге реализация гуманистического проекта не оставляет места для их мечты о традиционном мире. Гуманизация общества как совокупности разных людей, – в том числе таких, которые гуманизироваться не хотят, – невозможна без той или иной формы насилия над ближним; без его принуждения к порядку вещей, который ему не мил; без ограничения его свободы.