Прежде, чем спорить о том, какая политика способна превратить общество в сад, необходимо обеспечить саму возможность для спора. Беспрепятственный обмен взглядами принципиален не только для демократии, но и для развития общества. Не важно какой флаг кажется вам более убедительным. Важно, что без полемики нет и не может быть никакого движения мысли – только энтропия в рамках той или иной доминирующей идеологии.
1
Отсутствие свободы информационного обмена неочевидно для людей, которым никто не мешает постить фотки своих котят в бесконечные ленты фейсбуков. В чём, собственно, проблема, если ты не диссидент, педофил или террорист?
Вопрос не в том, хватает ли тебе свободы, а в самой механике её реализации. В тоталитарном обществе свободу высказывания определяет центральный орган власти – государство или диктатор. Альтернативой этим институтам выступают социальные сети, созданные частными компаниями, чьи офисы расположены в демократических странах. Предоставив нам удобные средства общения, эти сети стали своего рода интерфейсом глобальной Сети. Большинство коммуникаций сосредоточены на подобных платформах, и происходят по их правилам. Что-то не нравится? Ради бога – чемодан, вокзал, другая сеть. Никто тебя силой не держит.
Это так, и не так. Массово населив социальные сети, мы превратили их в территории производства культуры и общества. Я не верю в эффективность побега отсюда. Сегодня всякий, кто хочет, чтобы его голос звучал, вынужден участвовать в социальных медиа. Другое дело, насколько безальтернативно такое участие? Кто контролирует громкость твоего голоса? И чем ты готов пожертвовать в обмен на комфорт?
2
Тут стоит вспомнить, что социальные сети не являются богадельнями. Это, в первую очередь, бизнесы, которые зарабатывают на нашей активности деньги. Поэтому наши отношения должны быть предметом договора, условия которого не могут устанавливаться в одностороннем порядке, как бы нас не убеждали в обратном, ссылаясь на то, что мы пользуемся этими сервисами бесплатно. Не стоит забывать, что бесплатно пользуются и нами.
Когда разговор заходит о социальной ответственности такого бизнеса, на его защиту бросается тьма расправляющих плечи атлантов, готовых оправдывать любой произвол свободного рынка. Потребителю полагается либо принять его, либо самоустраниться. Подобная логика исключает протест. Если перенести её в политическую плоскость, то получается, что люди, которых что-то не устраивает в жизни их общества, должны просто молча иммигрировать в другое, и не мутить экономику своей социальной борьбой…
Какова экономика наших отношений с соц.сетями? Мы ежедневно снабжаем их данными, которые они продают своим реальным клиентам – рекламодателям. В обмен мы получаем доступ к средствам, позволяющим нам делиться с миром своими мыслями, иллюзиями и фотографиями чумовой запеканки. Всё это ок, и, всё же, всякий раз, когда мой пост набирает ведро лайков, я остаюсь с чувством горькой наёбки. Вместо того, чтобы делиться со мной капиталом, полученным в результате моего труда, мне бросают под стол печеньку тщеславия – лайк, который я, словно работник фабрики игрушек, получивший зарплату плюшевыми медведями, должен каким-то образом конвертировать в тарелку супа. Не нужно быть марксистом, чтобы понимать: это – классическая капиталистическая эксплуатация, жертвой которой является рабочий человек.
Да, возможность поделиться своими взглядами с ближним, самоценна. Но ведь и здесь социальная сеть нас подводит, ограничивая количество собеседников, к которым ты можешь обратиться бесплатно, и внедряя алгоритмы обособления людей по интересам. Это обедняет и нас, и культуру. На сегодняшний день, всё, что я могу услышать в социальной сети – это собственные взгляды. Другие мне не покажут. При этом, весь информационный поток форматируется по “правилам сообщества”, которые стерилизуют экспрессию посредством исключения из неё любых острых углов.
Каков результат среды, озабоченной лайком, и запрещающей женские соски? Самовлюблённое чмо, которое желает всем понравится, сбегает от конфликта в мимими, а когда сбежать не получается – доносит админам.
3
Давайте вспомним, когда c нами случился Фейсбук: в конце нулевых – то есть, на заре большой рецессии. Казалось бы, это был идеальный момент для того, чтобы подключиться друг к другу и обсудить возможные пути выхода из свалившегося на нас кризиса. Но, увы, победил эскапизм, что, впрочем, часто происходит во время больших исторических потрясений: кто-то уверовал в бога, другие затосковали по 90-м, и прочему “былому величию” наших отцов.
Вместо того, чтобы создать глобальную площадь самовыражения, социальные сети предложили нам зону лайкающих “друзей”, за которой скрывается надзор, торговля и цензура. Здесь мы успешно отвернулись от реальности, полагая, что кризис – это лишь временная простуда. Об этом, собственно, нам кричали все эти шустрые ребята, объедающиеся ноотропами в “силиконке”: преступность падает, машины заправляются из розеток, и Илон Маск вот-вот нас запульнёт на Марс…
Ну а пока наше сборище брачующихся жертв угнетения очаровывалось своими ранами и откладывало создание новой политической организации, которая была бы способна объединить все демократические силы в единое пост-либеральное движение, в недрах общества закипало коричневое говно правой революции.
Рост социального напряжения сыграл на руку фашне с её простыми, как топор, ответами на сложные вопросы. Прошло десять лет, и мы проснулись в мире, где народными избранниками становятся не моски, джобсы и цукерберги, и не все такие трансгендерные мы, а людоеды, чья риторика ненависти кажется глотком свежего воздуха на фоне наших кабинетных бесед о том, как бы так повежливей называть мамку, ставшую папкой, и собирающуюся пересадить хуй в уши.
4
Что мы можем сделать сегодня, чтобы получить наше завтра? Я не случайно начал этот текст с акцента на необходимости пространства спора, которое предваряет любой сугубо идеологический ответ на вызовы дня. Либерализм, социализм, фашизм, или нечто, наконец-то, иное – об этом нужно говорить, но прежде, сегодня, здесь и сейчас, вопрос заключается в том, как и где говорить?
Я не явлюсь инженером кода, и потому не могу предложить решение в форме непосредственной технологии, которая вытащила бы нас из плена корпораций. Однако я знаю, кто может: техно-пролетарий, который все эти годы наращивал капитал, и создавал эпы, позволяющие нам поиграть с домашним питомцем прямо с рабочего места, найти лучшую пиццу на районе, и примерить шляпку в приложении дополненной реальности. Иными словами, в информационную эпоху именно рядовые “айтишники” содержат потенциал революционного класса. Собственно, многие из них уже проснулись и ищут ответ.
Нам нужна децентрализация: освобождение наших коммуникаций от посредников. Для этого не нужно сбегать из сетей. Бежать некуда. “Твой” сервер, сайт, телефон, интернет – всё это обросло церберами. Выходом станут средства, избавляющие нас от корпоративных монополий и их регламента. С этого начинается всё – само движение мысли; обмен идеями без надзирателей, и возникающая из его свободы энергия творчества, необходимая, чтобы сформулировать новую политическую и общественную организацию.