Россия не была бы собой, если бы не пыталась что-нибудь запретить. На этот раз, в прицел Чёрной сотни попал сайт “Батенька” с текстом о героине на героине. В нём девушка по имени Тэо делится опытом своего романа с иглой, и разрушает стереотип, в соответствии с которым человеку, употребляющему запрещённые вещества, полагается как можно скорее сдохнуть в луже рвоты. Вместо этого, не из какой не из лужи, на нас смотрит функциональная красавица со стеклянным взглядом. В ответ испуганные мамки задирают юбки, и, словно спруты, брызжут чернилами гнева, мол, материал является пропагандой наркотиков.
“Мне жаль, что текст пропустили редакторы. По-моему, это 😱” – пишет бывший редактор “Батеньки”, а ныне популярный интернет-шутник Ольга Бешлей.
Бывший заместитель главного редактора “Эха Москвы” Леся Рябцева пошла дальше, и настучала на “Батеньку” в Роскомнадзор.
Подобная реакция – ожидаема. Века государственного патронизма лишили русского человека способности взаимодействовать с какими-либо другими литературными жанрами, кроме басни. Всякий текст должен заканчиваться моралью, сообщающей читателю “правильный” вывод; “крошка сын пришёл к отцу, и спросила кроха – что такое хорошо, а что такое плохо?”. Царь, сыночек, – хорошо. Герыч, сына, – плохо. Без этого текст остаётся открытым, а реальность – сложной. Теряя почву под ногами, русский человек жалуется властям.
Да, наркотики вызывают зависимость, портят здоровье, и могут убить. Всё это, однако, не отменяет существования нетипичных, прямоходящих наркоманов.
“Я не хочу говорить на всю страну, что употреблять — здорово. Но мне важно сказать, что не все наркоманы — конченые люди”. (Тэо)
Разрыв шаблона вызывает конфуз:
“Автор не изучила тему героиновой зависимости, не собрала базу экспертных комментариев, не поговорила с другими героиновыми зависимыми, не исследовала жизнь героини за пределами рассказанной ей истории, не проверила все, что говорит эта женщина, со слов которой выходит, что на героине можно сидеть чуть ли не без вреда для здоровья, важно только вовремя закинуться витаминами.” (Бешлей)
Очевидно, что Ольга Бешлей не знакома ни с творчеством классика гонзо-журналистики Хантера Томпсона, ни с жанром “opinion piece”. Ей не понятно, почему не всякий текст должен включать в себя мнения экспертов, и в чём ценность незамутнённой ими прямой речи. Своё собственное мнение госпожа Бешлей, что характерно, выражает не только без привлечения экспертов, но даже без ссылки на обсуждаемый текст, принимая своих читателей за болванов, которые, прочитав его, тут же вмажутся в пах.
“Я не буду давать ссылку на текст, потому что, к сожалению, это действительно пропаганда наркотиков.” (Бешлей)
Понимая, что понятие свободы слова экзотично для России, спешу озвучить ряд норм цивилизованного общества: человек имеет право описывать любой опыт, каким бы возмутительным он не казался окружающим его бешлеям; частное издание имеет право публиковать то, что считает нужным; читатель имеет право читать или не читать тот или иной материал. Это – азы культуры, блядь.
Если ты переживаешь о проблеме наркотической зависимости, у тебя всегда есть возможность отправить пожертвования в центр помощи наркоманам, поработать волонтёром, или написать встречный текст. Запреты же не только бесполезны, но и вредны. Затыкая рты, ты лишаешь людей голоса, а общество – возможности его услышать, и сделать выводы: каждый свой собственный.
“Я же существую. Имею право о себе заявить.” (Тэо)
Остановить наркотрафик невозможно. Тем паче сегодня, когда новые наркотики появляются быстрее, чем власти успевают включать их в регистр запрещённых веществ. Однако можно помочь тем, кто на них подсел: например, посредством предоставления чистых игл, медицинских и образовательных консультаций, программ по трудоустройству и т.д.
“Образ наркомана — это во многом пропагандистский конструкт, который создали в ходе борьбы с наркотиками, чтобы обесчеловечить употребляющих.” (Анна Саранг)
Скандал с “Батенькой” обнажает конфликт между традиционным обществом, которое видит себя строгой родительской фигурой, регламентирующей личную жизнь своих граждан, и обществом современным, где у индивида есть права и свободы. В том числе, право себя угандошить посредством шприца.
“Хочешь употреблять — употребляй.” (Тэо)
Моё тело – моё дело. А слово – право. В России, где практически не осталось независимых изданий, доносить на одно из них за текст о возможности жить по-своему – значит, быть очередной кремлёвской кликушей. Имеешь право, конечно. Но читать героинщиц, ей богу, интересней.