В течении многих лет сутью моей работы было критическое осмысление общества – сначала в Украине, а позже и в США, где я получил политическое убежище в результате преследований со стороны украинских право-радикалов. Когда я жил в Украине, именно консерватизм с его ненавистью ко всему иному, новому и сексуальному, представлялся мне главной угрозой свободе и личности. И совки, и нацики в равной степени виделись мне агентами вчерашнего дня. Сопротивляясь им единственно доступными мне культурными средствами, я утекал в либеруху. Но тут случилась Рецессия, и последовавший за ней ренессанс правого популизма в Европе – “свободный рынок” наебнулся, и из него полезли черти всех мастей. Обстоятельства лишили меня возможности отсиживаться в комфортной амбивалентности – быть всем, и ничем, парить над полем боя, в привилегированной и, по сути, иллюзорной незамутнённости политикой.
Оказавшись в Америке, я обнаружил не только очаровавшее меня разнообразие, но также расизм и неравенство, которое является неизбежным спутником неолиберального капитализма. Америка, которую я полюбил – это Америка иммигрантов, квиров, афро-американцев и фриков; Америка борцов за права, Америка идеалистов, Америка контр-культуры. Есть, впрочем, и другая Америка. Америка, где прибыль важнее равенства и справедливости. Америка, где статус человека определяет не его личность, а размер кошелька. Америка, где цвет кожи – имеет значение, а конкуренция предпочтительнее кооперации. Америка, где, вопреки любым кризисам, горстка “атлантов” продолжает расправлять плечи за счёт всех остальных. Америка, где официант всегда оказывается чёрным, а уборщица – мексиканкой. Америка растущих фавел с бездомными ветеранами империалистических войн. Америка отсутствия доступного образования и медицины. Америка, где к власти приходят воинственные ксенофобы, желающие обратить время вспять, и покончить с той Америкой, которую я полюбил…
Втюрившись в общество иммигрантов, являясь одним из них, и чувствуя с ним солидарность; испытывая тошноту от унылого рыночного существа, вся жизнь которого сводится к демонстрации символов достатка, скрывающих под собой пустоту, одиночество, отсутствие эмпатии и мечты; понимая, что неолиберальный капитализм не только не способен остановить правый ренессанс, но является его источником – в том числе, в родной для меня Украине, ставшей жертвой борьбы разных, но равно отвратительных империалистов; сознавая необходимость переосмысления и развития гуманистического проекта… я принял решение вступить в движение Демократических Социалистов Америки (ДСА).
На сегодняшний день, ДСА является самой живой левой организацией в США. В отличие от ортодоксальных леваков, у ДСА нет партийной линии – организация открыта к разным интерпретациям социализма, что, собственно, и позволило ей стать популярным движением, поднявшим на своей волне новых демократов – в частности, Берни Сандерса и Александрию Окасио-Кортес. Если в Украине те, кто называет себя социалистами, из раза в раз оказываются жуткими отпрысками авторитарного большевизма, социализм, обнаруженный мною на Западе, стал результатом развития прямо противоположной, анти-сталинистской традиции левой мысли, выраженной в известной цитате немецкой марксистки Розы Люксембург: “Социализм без политической свободы — не социализм…”.
Будучи детищем революционных 1970-х, ДСА является анти-военной, анти-расистской, про-иммигрантской и про-феминистской организацией. После прихода к власти Трампа, всего за три года, количество её членов выросло с шести до 55 тысяч человек. По сути, сегодня это ключевая платформа левых миллениалов, свободных от призраков Холодной войны, отвергающих любые тоталитарные тенденции, и заинтересованных в социализме с человеческим лицом. В той или иной степени, примерами такого социализма является Канада, Швеция, Норвегия, Дания, Финляндия… Многие демократические социалисты не являются противниками частной собственности и предпринимательства, выступая скорее за демократизацию принципов работы бизнеса, его социальную ответственность, общественный контроль над властью и распределением ресурсов, общество с сильными общественными организациями и т.д.
Вступая в ДСА, я надеюсь получить опыт участия в политической организации, понять как такая организация работает, и обрести технологию демократической практики, которую можно было бы экспортировать туда, где её не хватает.
Всякая организация, и ДСА не исключение, состоит из людей, и, следовательно, не застрахована от ошибок и глупостей. Будучи критически настроенным человеком, я не являюсь патриотом какой-либо партии. В конечном итоге, организация – это лишь средство достижения политических целей. Мои цели известны – глобальное эгалитарное общество, разнообразие, мир без границ.