Данный текст содержит хронологию событий, в результате которых я стал беженцем, и получил политическое убежище в США.
Считаю важным рассказать об этом потому, что моя история так или иначе связана с историей каждого из нас – очень разных, но украинских граждан, попавших в воронку времени с его кризисами и революциями.
Я являюсь живым свидетельством того, что в Украине нет свободы слова; что за политические взгляды и неугодные высказывания у нас травят и преследуют; что наше государство гораздо ближе в своих практиках к авторитарной, гомофобной, и консервативной России, чем к Европе с её идеалами, свободы, равенства и прав человека; что результатом серии майданов стала не демократизация украинского общества, а правый ренессанс; что наш национализм содержит в себе этнический ресентимент, пронизанный ненавистью и ведущий к историческому насилию; что наше государство не может защитить нас от произвола праворадикалов, которые прикрывают свою ксенофобию патриотизмом.
Опыт изгнания, как и феномен диссидента, всегда казался мне чем-то из учебника по истории. Тем не менее, этот опыт стал моим опытом – романтичным в книжке, и трагичным в реальности, где возможен ближний, который не желает видеть тебя настолько, что готов подвергнуть тебя насилию, изжить.
Как об этом рассказать? Как объяснить, каково это – жить, работать, мечтать, и внезапно потерять целый мир? Нетерпимый, но твой. Как достучаться до людей, которые пишут тебе, что с тобой ничего не случилось, а тех, кто тебя преследовал не существует, как если ты оказался в изгнании по горячей путёвке.
Возможно ли передать опыт жизни в иммиграционном лимбе – между постоянно нависающей над тобой угрозой депортации в страну, охваченную национальной революцией, и будущим, которое невозможно населить планами до тех пор, пока тебе не выдали бумажку со штампом «человек»?
Тысячи дней. Не иметь дома. Не видеть как растёт твоя младшая сестра. Гадать, успеешь ли ты увидеть своих стареющих родителей, которых ты не видел с 2009-го года. И всё потому, что ты посмел выражать свои мысли открыто.
Нет, друзья. Слов тут нет. Как и нет сил для патриотизма в отношении страны, где твоя жизнь, твои права и свободы, не значат ровным счётом ничего.
Всё, что остаётся – это честно рассказывать свою правду.
2003
Будучи студентом Киевского Института Журналистики, я, фотограф Наташа Машарова, и программист Максим Климишин, запустили сайт «Украинский Литературный Портал» (известный как proza.com.ua или просто ПРОЗА), призванный расшевелить украинское культурное пространство.
«В ситуации серой температуры, в ситуации, когда к искусству принято относиться с высокопарным трепетом и фатальной серьёзностью, а слово «культура» писать с большой буквы, важно наличие идейной и эстетической альтернативы. <…> [ПРОЗА] пропагандирует иную риторику, свободный язык, возможность говорить о культуре без спазмов в простате». (Анатолий Ульянов)
В основу ПРОЗА легли идеи европейского модернизма и советского авангарда – мечта о революционном низвержении старого мира, стремление к всеобщему обновлению, отказ от иерархий. Всё это сопровождалось постмодернистской игрой со смыслами и идеологиями.
«[ПРОЗА] – это субъективный пламенный голос. <...> Мне хотелось бы преодолеть традиционный раздел культуры на «высокое» и «низкое» «элитарное» и «массовое». <...> Мне импонирует искусство, которое вступает в конфликт с общественными нормами, искусство некомфортное и конфликтное. Такое искусство делает своего зрителя многограннее, расширяет его представления о границах дозволенного. Конфликтное искусство – это форма воспитания вольного мышления.» (А.У)
Украинская литературная тусовка нулевых была замкнутой и консервативной средой. Выступая за евроинтеграцию, интеллигенция видела в ней не столько возможность демократизации украинского общества, сколько инструмент реализации национального государства во главе с «титульным этносом».
Я, – левый космополит, критикующий правых украинских писателей на русском языке, – воспринимался ими как «агент Московии». Писатели отказывали мне в интервью, заявляя, что не будут отвечать на вопросы, заданные «москалём» на «собачьем языке». В результате общения с интеллигенцией, я пришёл к выводу, что её «патриотизм» несовместим с идеей инклюзивного общества, и занял антинационалистическую позицию.
2004
17.11.04 – В Украине создана Национальная экспертная комиссия по вопросам защиты общественной морали. Одним из инициаторов её создания стал будущий мэр Киева Леонид Черновецкий, с которым у меня произошла конфронтация во время его встречи со студентами Института Журналистики. Итогом этого стало то, что студенты покинули актовый зал в знак протеста против Черновецкого.
22.11.04 – В результате гражданского недовольства результатами президентских выборов, в Украине началась Оранжевая революция.
Не имея ни малейших симпатий к режиму Кучмы-Януковича, я был убеждён, что за либеральным фасадом Майдана скрывается правый консерватизм.
Писатели, ставшие под флаги Евросоюза, не разделяли его гуманистические ценности. Их национализм был нетерпимым к политическому и культурному разнообразию. Восток Украины представлялся им средоточием внутренних врагов – русскоязычного «быдла», которое пьет водку и слушает шансон.
Риторика освобождения контрастировала с языком ненависти: такие писатели как Андрухович, Бойченко, Ирванец и Бондар разжигали этническую вражду, и сеяли раскол между Западом и Востоком страны. Чем, разумеется, активно пользовались про/имперские политики по обе стороны революции.
Большинство рядовых участников Майдана не были националистами из кремлёвского телевизора. Как, впрочем, не были они и либералами. Их «европейский выбор» был продиктован не столько ценностными идеалами, сколько желанием выбраться из постсоветской разрухи в сытость.
В процессе реализации этого желания со дна украинского общества поднялись все ранее маргинальные силы – в частности, националисты.
Я чувствовал себя чужим на этом празднике жизни. «Вы нас гнобили. Теперь мы вас будем гнобить», – сообщил мне, вдруг, однокурсник. Кто эти «вы» и «мы» я ещё не понимал, но ходить в оранжевом шарфике отказался.
«Есть смысл сопротивляться полой реальности, (...) советским продавщицам, контролёрам, политикам и националистам». (А.У.)
2005
Задыхаясь в литературном гетто, я начал обозревать выставки визуального искусства. Это позволило мне расширить аудиторию.
«Я вижу свою задачу в том, чтобы, с одной стороны, привнести новое настроение в культурную ситуацию, с другой – устаканить многообразие как ключевой идеал для мыслящего современного человека, с третьей – пропагандировать необходимость сомневаться даже в, казалось бы, очевидном. Мне важно, чтобы не было единого вектора для всех; чтобы у каждого из нас был широкий выбор стилей, настроений, эстетик, искусств». (А.У.)
Тогда как литература переживала стагнацию, изобразительное искусство стало «рыбным местом»: средством капитализации репутации нуворишей, желающих конвертировать своё богатство в статус. Флагманом этого процесса стал PinchukArtCentre (2006), созданный олигархом Виктором Пинчуком.
Поначалу меня вдохновлял динамизм арт-среды. На фоне националистической заперти литературы, всё это казалось чем-то, наконец-то, живым и интересным. Выставки открывались одна за одной. В Киев начали приезжать интеллектуалы, художники и кураторы со всего мира.
В то же время, этот светский раут творился в стороне от общественной жизни и её политических процессов. Радуясь баблу депутатских жён, художники писали свои картины «под фуршет», и не задавали ими сложных вопросов. Искусство превратилось в повод для тусовки – модное развлечение новых элит. Меня это беспокоило, и потому мои обзоры выставок становились всё более критичными.
«Общество и художник в Украине живут по разным берегам непроходимой пропасти и поэтому здесь не возникает вихрей, силящихся видоизменить искусством социальную ситуацию. <...> Наши культурдеятели исповедуют раболепное соглашательство с нормами социума. Эти культурдеятели не протестны, а рядовой гражданин – подчёркнуто равнодушен и пассивен». (А.У.)
2006
Мои взгляды формировались под влиянием книг издательств Ультра. Культура и Kolonna Publications. Искусство представлялось мне средством весёлой борьбы с консервативным обществом. В золотом жире киевской арт-жизни мне не хватало художников, способных поместить распятие в мочу. Продвижение подобного рода художественных практик стало одним из моих лейтмотивов.
«Когда украинское искусство станет мощной силой, способной поднять восстание против консервативного и политкорректного миров, множащих все табу? Я не жду снятия табу с конкретного символа. Я предвкушаю и надеюсь на момент бунта против табу как явления. Украинские художники и писатели (...) должны поднять эстетическое восстание против старой морали и старого мира. Это должна быть претенциозная, глобальная революция... <...> Всё, что ограничивает порывы духа и свободу культуры должно быть унижено и уничтожено». (А.У.)
За моим эпатажем стояла не только необходимость привлечь внимание к ПРОЗА, но и вполне конкретная социальная задача:
«Что значит «запретное»? Для меня это значит, что некая территория, объект или явление считаются неприемлемыми в конкретном социальном контексте, а вокруг них существует социальное напряжение. Когда такое напряжение проходит – это хорошо. Потому что когда происходит развенчание монстра, люди перестают быть дёргаными невротиками, начинают мыслить шире и обретают возможность вести спокойный диалог. Ради этой широты взгляда и возможности спокойного диалога сторон необходима ликвидация табу. Табу – это болезненный симптом; признак незрелости общества». (А.У.)
Такая моя позиция находила живой отклик в консервативной среде:
«[Ульянов] – «пидарас», «гламурный пендос», «свинья», «Гей!». (via)
«Я пытаюсь сакцентировать внимание не на количестве и не на качестве порно на сайте Ульянова. Я воспринимаю весь его сайт, как сплошное порно (не эротика, а именно порно) – физиологическое, гражданско-политическое, культурологическое». (Леонид Финкельштейн)
«Это не искусство, а анти-искусство, цель которого – создание деструктива. За это нужно карать. И не нужно болтать о свободе. Свободы для маньяков не существует. <...> Это – идеологическое оружие, призванное разрушать эстетические ценности украинского общества». (Мстислав Квитэнь)
«Ульянов – маленький смоскаленный популист! Лучше спросите его, не стремится ли он к публичной кастрации перед телекамерами». (Светлана Поваляева)
«Своей деятельностью, своей «ПРОЗОЙ», Ульянов убил украинскую литературную критику…». (Из лекции Ивана Майданченко – преподавателя Киевского Института Журналистики при Национальном Университете имени Тараса Шевченко)
«...я слышала разные версии по поводу того, зачем Ульянов всем этим занимается. И то, что это мальчик, который ненавидит всё национально-украинское, так как на сайте преобладает русский язык. <...> и то, что он агент шовинистических спецслужб или какой-то там разведки. Не знаю. В этой жизни возможно всё. <...> Его статьи, что говорится, порочат честь нашей с вами культуры. <...> Разве может один молодой человек уничтожить всю украинскую культуру?» (Ольга Деркачова)
«[Л]юбить его непросто. Легче его ненавидеть, как это делают сотни, а, возможно, и тысячи культурно-озабоченных украинских людей. За то, что он русскоязычный, вульгарный, крикливый, наезжает, обзывает, говорит неприятные вещи». (bndr_ndrj)
2007
27.2.07 – Комиссия по Морали утвердила критерии разграничения эротики и порнографии, и объявила войну «низменным инстинктам».
5.10.07 – Церковь «Посольство Божье», прихожанином которой был Черновецкий, выступила против «аморальности, извращений и гомосексуализма».
Когда посещаемость ПРОЗА достигла 4, 5, 6, 7, 14 тысяч человек в сутки, меня начали чаще приглашать на ТВ. Манера моих выступлений давала рейтинг, и открыла мне возможность доносить свои идеи до широкой аудитории.
Режиссер Владимир Мельниченко позвал меня ведущим культурных новостей на «Интер», поэт Александр Кабанов – в журнал культурного сопротивления «ШО», а телеканал «М1» – экспертом «Министерства Премьер» (2008).
«[Ульянов] является шокером». (Александр Кабанов, поэт, главред журнала ШО)
Вместе с журналом ШО мы продвигали в Украине поэтический слэм, давали трибуну ЛГБТ-сообществу, и занимались другими прогрессивными вещами.
Всё это сделало меня узнаваемым человеком.
8.11.07 – На телеканале «Украина» состоялась дуэль между коммунистом Сергеем Гмырей, и право-радикалом Дмитрием Корчинским, чье «Братство» обещало «защищать интересы Иисуса Христа методами Исламской революции». Редакторы канала пригласили меня на это телешоу в качестве судьи. Оценивая выступления Корчинского, я позволил себе публично усомниться в его политической состоятельности. В итоге, Корчинский дуэль проиграл.
14.12.07 – По сообщению сайта «Телекритика», Корчинский «грозит устроить Ульянову порку и записать это на видео».
2008
11.1.08 – В интервью сайту «Украинская правда», художник Александр Ройтбурд сообщил, что Корчинский собирается «судить Ульянова религиозным судом, утверждая нормы некоего православного шариата».
«Та что б ты нахуй здох, уебок! Что б тебя блять переебало, что б тебя блять черти взяли, что б ты нахуй в аду згорел, гнида. Шоб тебя всего блять снесло, хуйло псевдоинтелектуальное». (комментарий читателя)
«нада этого самого Ульянова (...) кастрировать». (poezia.org)
«[Ульянов] – не гей. Но и не мужчина. <...> У него нет явно выраженной сексуальной ориентации. Формально он гетеросексуал. Но некоторые моменты в его текстах указывают на то, что Ульянов – латентный пассивный гомосексуалист». (via)
12.9.08 – Комиссия по Морали призвала запретить песню «Мумитроль» группы «Скрябин» за нарушение «этических норм и правил поведения».
«Не бывает вредоносной или плохой информации. Бывают глупые люди... <...> Нет в культуре тем, которых нужно бояться. (1) Я крайне скептически отношусь к тем блаженным и юродивым, которые берутся защищать некую общественную мораль. <...> История науки и культуры помнит тысячи таких «телохранителей морали» – они «защищали» мир о того, что завтра становилось классикой искусства, научными революциями и прекрасными социальными переворотами». (2) (А.У.)
29.8.08 – В газете 2000 вышла статья с консервативной критикой журнала ШО:
«Оказывается, «ШО» читают. У всех одна реакция — пойдём бить. Патриархальная тишина библиотеки нарушена громкими криками. Бедные библиотекари в ужасе».
В ответ я опубликовал Манифест Комбината Любви:
«Перемены неизбежны. Тот мир, который вы так рьяно защищаете – это мир, чьё тело мы засыплем смертоносными язвами, чудовищными осьминогами, и разлагающимися великанами. Ваши ценности – не мои ценности. Ваши желания – не мои желания. Ваши мечты – не мои мечты. Все ваше задыхающееся племя обречено упасть в уютные гробы; это тлен калеки, горбуна заикание, гноя пшеничные пузыри; всё, что было, но более не случится».
26.11.08 – Типография отказалась отдавать журналу ШО напечатанный тираж декабрьского номера, объясняя своё решение тем, что он содержит материалы «порнографического характера» и «противоречит законодательству о морали».
4.12.08 – По наводке Комиссии по Морали, милиция изъяла сервера Infostore, обвинив популярный файлообменник в хранении порнографии.
15.12.08 – «Вызывать беспокойство должна не угроза цензуры, а полное её отсутствие», «[К]ому-то будет больно, – телекомпаниям, радио-компаниям или журналистам, – но выбора нет, хирург должен делать то, что он делает». <...> «Закон не знает эмоций». <...> «Процедуру остановить нельзя. Необходимо просто помнить о том, что есть Комиссия и есть закон». (Василий Костицкий, 1, 2)
17.12.08 – Я запустил интернет-сообщество moral_monitor. Его задачей стал коллективный мониторинг деятельности Комиссии по Морали.
2009
28.1.09 – В Верховной Раде состоялась встреча членов Комиссии по Морали с журналистами. На ней я прочёл отрывок из романа Генри Миллера «Тропик рака», и попросил цензоров дать ему оценку, не сообщая имени автора:
«Когда я ебу тебя, Таня, я делаю это всерьёз и надолго. И если ты стесняешься публики, то мы опустим занавес. Я вырву несколько волосков из твоей пиздёнки. <...> И я вгрызусь в твой секель и буду сплевывать монеты...».
Цензоры поспешили осудить классику мировой литературы, и этим продемонстрировали несостоятельность своей экспертизы.
6.2.09 – Я запустил гражданскую инициативу «Зеркало», и выступил с призывом к общественности бороться с консерватизмом и Комиссией по Морали:
«...Сложившаяся обстановка в стране требует солидарности и бескомпромиссного прямого действия мыслящих гражданских коллективов. Речь идёт не о пассивном сопротивлении, а о необходимости открытого многоуровневого наступления на действующий режим мертвецов... [Наша цель] – смена государственной крови, революция сознания, расширение пространства свободы и повсеместные институциональные трансформации <...>. Мы выступаем за просвещение, избавление от страха, солидаризацию независимых граждан...» (Декларация)
Общественность осталась равнодушной. В Киев пришла пора хипстеров. Все ударились в «фэшн», и за революционным «мы» в моих текстах не оказалось ничего, кроме голых надежд («Туссэ в аду», «Бунт свиней»).
Модной молодёжью занимался Киевский Медиа-Холдинг во главе с советником мэра Черновецкого Казбеком Бектурсуновым. Я оценивал его деятельность как политическую нейтрализацию молодых киевлян.
8.2.09 – В эфире программы Юрия Макарова «Культурный фронт» (УТ-1) член Комиссии по Морали Данило Яневский заявил:
«Я лично выступаю за введение цензуры в нашей стране. В прямой форме... Рабам и холуям не нужна свобода слова. Они должны сидеть, им нужно заткнуть рот».
Но и в этот раз никакой реакции гражданского общества не последовало:
«Названный рабом и холуём украинец имеет дивное свойство – следующим утром он снова идёт на работу и стерпит ещё пять миллионов оскорблений. Но главное – тем же утром на работу пойдёт и тот самый чиновник, которому, право, уже давно не страшно нарушать закон хоть в прямом, хоть в зигзагообразном эфире». (А.У)
12.2.09 – Комиссия по Морали признала порнографическим роман Олеся Ульяненко «Женщина его мечты». На публичном обсуждении этого решения в книжном магазине «Е», я выступил с речью против Комиссии и мэра.
«На наших глазах сейчас, фактически, создаётся цензурный орган – Комиссия по Морали. Орган, который не имеет никакого отношения, и заинтересованности в моральных вопросах вообще. Нам важно поднимать вопрос, должна ли, и имеет ли право существовать в демократической нормальной стране подобная комиссия, и подобный закон». (А.У)
15.2.09 – Я опубликовал текст «Хохочущая скотобойня», содержащий жёсткую критику мэра Леонида Черновецкого.
20.2.09 – Я начал распространять трафареты с лицом Леонида Черновецкого в образе Сатаны, и призвал наносить их на стены украинской столицы.
23.2.09 – Я обвинил Комиссию по Морали в гомофобии и нарушении Европейской Конвенции по правам человека.
2.3.09 – Я запустил петицию против Комиссии по Морали, и, вместе с Наташей Машаровой, порно-актёрами и ЛГБТ-активистами, попал в «Список предателей Украины» – «моральных преступников и выродков».
3.3.09 – Я пришёл под Окружной административный суд города Киева, чтобы поприсутствовать на инициированных Комиссией по Морали слушаниях против газеты «Блик». Под зданием суда я встретил группу активистов «Братства» во главе с Дмитрием Линько. Увидев меня, они начали скандировать «Ульянов – пидарас!». После этого Дмитрий Линько подошёл и плюнул мне в лицо. (1, 2).
Поддержка «Братством» Комиссии по Морали была не случайной. На тот момент, «Братство» выступало титушками мэра Черновецкого – автора закона, который породил Комиссию по Морали. Корчинский вёл своё шоу («Четвёртая власть») на муниципальном телеканале «Киев».
Иными словами, «Братство», Комиссия по Морали и мэр Киева Черновецкий находились в политической спайке. И всех их я критиковал публично.
13.3.09 – В 3 часа дня, под зданием Национальной Оперы в центре Киева, я давал интервью телеканалу «НТН» на тему морали и цензуры. Сразу после интервью ко мне подошёл незнакомец, уточнил моё имя, плюнул в лицо, разбил очки, и начал избивать под равнодушное движение прохожих. Он бил меня ногами до тех пор, пока не раздался женский крик – удары прекратились, и нападавший скрылся.
Спугнувшей его женщиной оказалась певица Национальной оперы Украины, которая отвела меня в медицинский пункт, где мне оказали первую помощь.
Через час на сайте «Братства» появилось сообщение:
«Извращенец-богохульник наказан. Сегодня в центре Киева, возле здания Национальной оперы, в очередной раз был наказан художественный критик и гомосексуалист А.Ульянов, известный в Интернете своими богохульными и анти-христианскими опусами. К сожалению, не все желающие успели принять участие в экзекуции. До новых встреч, А.Ульянов!».
Я обратился с заявлением в милицию. В милиции мне предложили «подкачаться», уточнили, не «гомик» ли я, и отпустили с напутствием: «настоящий мужик должен уметь за себя постоять». Следователь дал понять, что нападавшим ничего не грозит, и посоветовал «нанять охрану». Что я и сделал.
«Стоило расплакаться какому-то деятелю с экстравагантной сексуальной ориентацией, как журналистское сообщество дружно поднялось на его защиту». (К)
«По-моему, гандон, ты ещё легко отделался <...> Обоссать надо было...» (shotlandez)
«Отпиздячить Ульянова – моя даже не голубая, а розовая мечта. Каждый раз, когда я вижу очередной его текст, перед глазами возникает сцена – я отбиваю ногами его левую почку. Именно ногами. Именно левую. Именно почку». (none_smilodon)
«Никто его не бил. Он сам вылез на броневик, не рассчитав высоты» (Богдан Бенюк, популярный украинский актёр)
16.3.09 – В ответ на эти злопыхательства, главный редактор «Телекритики» Евгений Минко опубликовал колонку «Фатальная стратегия»:
«Вина Ульянова в активизации дегенеративных слоев населения очевидна – он стал слишком заметен. <...> Это понятно. Ведь Анатолий Ульянов – главное явление украинской публицистики 2000-х. <...> [Он] возглавил в глазах неравнодушной общественности борьбу с незаметно подкравшейся морализацией общества. Той самой, что основана на законе, написанном сегодняшним киевским мэром».
17.3.09 – В газете «Хрещатик», печатном органе киевского городского совета, была опубликована официальная реакция мэрии на моё избиение:
«[Если] этот инцидент окажется не обычной бытовухой в сложной жизни болтливых людей, а подтверждённым фактом избиения Анатолия Ульянова членами партии «Братство», то мы готовы бесповоротно распрощаться с программой «Четвёртая власть» на ТРК «Київ», ведущим которой является лидер «Братства» Дмитрий Корчинский, как бы нам эта программа не была дорога».
20.3.09 – Телеканал М1 подписал Хартию о партнёрстве с Комиссией по Морали. В ответ я расторг свои отношения с М1.
23.3.09 – Писатель Олесь Ульяненко подал в суд на Комиссию по Морали.
«На моём месте мог быть кто угодно – вы, ваши друзья, знакомые, коллеги или родственники. Ведь каждый говорит иногда что-то, что не нравится другим. И если мы позволяем существовать обществу, которое встречает твои позиции не мозгами, а кулаками, то мы ничем не отличаемся от тех, кто реализовал «возможность фюрера». (А.У, 26.3.09)
28.3.09 – Во время вечерней прогулки в кнайпу «Купидон», я встретил Дмитрия Линько. Между ним и моим телохранителем завязалась драка. Линько, разбил ему лицо, и скрылся. На следующий день охранное бюро, к которому я обратился за помощью, сообщило мне, что насилие будет эскалироваться, и я должен либо умолкнуть, либо уехать из страны. Аналогичный совет мне дал Олесь Ульяненко, позвонив среди ночи со словами: «Вали! Ничего здесь не изменится».
31.3.09 – Журнал «Корреспондент» назвал Василия Костицкого «цензором года».
«В стране узаконен орган цензуры, это один из признаков тоталитаризма. <...> Властям важно получить инструмент подавления политического инакомыслия. И это делается под видом борьбы с порнографией». (А.У, 31.3.09)
17.4.09 – Пресс-служба киевской милиции выпустила видео, которое сообщало, что напавший на меня человек задержан – им оказался член «Братства» Атилла Дюло Селлей-Довженко Яношевич. Его отпустили на следующий день.
Несмотря на то, что милиция подтвердила причастность «Братства» к моему избиению, мэрия так и не выполнила своего обещания о прекращении сотрудничества Дмитрия Корчинского с телеканалом «Киев».
Более того – в опубликованном милицейской пресс-службой видео содержались прямые угрозы Корчинского в мой адрес:
«[Ульянов] явно мечтает пострадать. Он не знает как трудно собирать выбитые зубы поломанными руками».
23.4.09 – Несмотря на всё это, я продолжил свою публичную деятельность, и выступил в эфире главного политического телешоу страны «Шустер Life» с критикой Комиссии по Морали. Возмущённый моим выступлением цензор Яневский принялся угрожать мне прямо в эфире:
«Вы заслуживаете в тыкву получить», «и вы получите», «два раза!».
Это стало для меня последней каплей. Все расступились, и вокруг меня возникло хищное кольцо. Право-радикалы, нападавшие на меня трижды в течение месяца, обещают поломать мне руки и выбить зубы. В ответ на это полиция рекомендует мне «подкачаться». Мэрия называет моё избиение «обычной бытовухой в жизни болтливых людей». Государственный чиновник угрожает мне насилием в эфире самого крупного политического телешоу – на всю страну. В интернете, меж тем, ревут чёрные рты, мечтающие «отбить мне почку», «стерилизовать», «обоссать». Для всех, кого я ранее критиковал, «Братство» стало рукой возмездия, и я понял, что меня либо убьют, либо покалечат, а в интернете напишут «всё это пиар».
Я не хотел уезжать, и уж тем более не собирался никуда иммигрировать. Украина была моим домом и делом. Покупая билет на самолёт, я думал, что вернусь «ну максимум через месяц», когда «пыль уляжется». Нет, я не планировал уезжать насовсем. Но и не хотел становится мучеником общества, которое умеет любить только мёртвых, и не понимает, что здесь и сейчас, на примере моей ситуации, решается вопрос о границах дозволенного для тех, кто не хочет видеть Украину инклюзивной демократической страной.
24.4.09 – Мы с Наташей Машаровой покинули Украину, и переместились в Софию, где провели два года, и запустили с Тимуром Ахметовым новое медиа – Луч.
ИТОГИ
6-го октября 2009 года, по жалобе Комиссии по Морали, ПРОЗА была закрыта за публикацию книги Уилла МакБрайта «Zeig mal».
В 2012 году Луч был запрещён в РФ за «пропаганду гомосексуализма».
Олесь Ульяненко подписал мировую с цензорами, согласившись убрать из своего романа слова «кончать» и «член», и заменить предложение «Он засунул ей палец в анус» на «Он нежно укусил её за ушко». Вскоре сломленный писатель скончался.
В 2015 году Комиссия по Морали была ликвидирована. «Речь абсолютно не идёт о прекращении государственного контроля за общественной моралью. Напротив, он только усиливается». (Ольга Червакова, автор закона о ликвидации НЭК).
Функции Комиссии были делегированы другим государственным органам.
В конце 2013 года в Украине начался Евромайдан, обернувшийся свержением режима Януковича, приходом к власти олигарха Петра Порошенко, российской аннексией Крыма, гибридной войной на Донбассе, и усилением консервативной повестки в регионе.
Дмитрий Линько, как и супруга Корчинского, был избран депутатом Рады (2014). Атилла Дюло Селлей-Довженко стал его помощником. Баллотируясь в киевский Горсовет, он назвал избиение «популярного гламурного пидараса» в числе своих политических достижений. В 2015 году Министр внутренних дел Украины Арсен Аваков, наградил Корчинского и его жену пистолетами Kel-Tec PF-9 и Форт-21.02.
В 2011 году я и Наташа Машарова попросили политическое убежище в США. Ознакомившись с нашей доказательной базой, правозащитная организация Human Rights First предоставила нам адвокатов pro-bono.
20-го июля 2018 года, спустя семь лет ожидания в бюрократическом лимбе, наше прошение было удовлетворено. Выслушав моё выступление в иммиграционном суде Нью-Йорка, государственный прокурор отказался оспаривать дело.
«Ульянов не может вернуться в Украину по причине хорошо задокументированных преследований в прошлом и обоснованного страха преследований в будущем в связи с его политическими убеждениями, воспринимаемой принадлежностью к гей-сообществу, <…>. В соответствии с Законом об иммиграции и гражданстве, это квалифицирует его как «беженца», и предполагает защиту в соответствии с Секцией INA 241(b)(3)(B) и Конвенции ООН против Пыток». (Бен Сотер, Kobre and Kim LLP.)
Трансформировав Луч в издательство, основав лабораторию документального кино, и перезапустив блог dadakinder, мы с Машаровой продолжаем бороться за возможность быть собой и разными.