“Покидая Неверленд” – плохой фильм. Потому что желтушный. Не в смысле “неправда”, а в плане подхода. Скандалы, интриги, расследования интересовали его авторов куда больше, чем сложная ткань жизни, и её экстраординарные обстоятельства.
Если бы режиссер Дэн Рид слушал своих героев, он бы обратил внимание на количество раз, когда те описывали отношения со своим божеством словом “любовь”. И понял, что суть полученной ими травмы не в том, что кто-то кому-то отсосал в юном возрасте, а в том, что человек, которого они любили, выбрасывал своих любовников, как использованные гандоны, оставляя их, при этом, наедине с переживаниями, которыми они ни с кем не могли поделиться. Это вообще всё не про секс история, а про любовь, власть и табу, делающее невозможными не только такие отношения, но и незамутненный нравственным перформансом разговор о них.
Чтобы свести всё это к морализму, – “ах как нехорошо ебать детей”, – кино снимать не обязательно. Как и не обязательно иллюстрировать детскими фотографиями рассказ любовников Джексона о том, что они там сгибали-раздвигали. Зачем это? Чтобы слушая и без того непонятно кому интересные подробности сексуальной жизни звезды и ребёнка, я не просто понимал, но и представлял себе как его ебут? Сорри, ваши дети – не в моём вкусе.
“Покидая Неверленд” напомнил мне сериал “Служанка”, который, под видом феминисткого кино, втюхивает зрителю затянутые сцены истязания женщин. Создаётся впечатление, что целевой аудиторией упомянутых фильмов являются не условные борцы фронта #MeToo, а их непосредственные оппоненты: сексисты и педофилы. Морализм выступает идеальным камуфляжем для производства их нишевого культурного продукта.
“Я вернулся из Неверленда другом Майкла”, – говорит Вэйд Робсон и голос за кадром тут же подсовывает ему кэтч-фрэйз: “И любовником”. “И любовником”, – повторяет за голосом Робсон, как повторял за Джексоном причинные жесты, которые тот ему тоже... подсовывал. В итоге, “Покидая Неверленд” – это не документалистика, а высокоморальное детское порно.