В отличие от красивых кретинов, я отнёсся к ковиду серьёзно. Вид утопающей в трёхнедельном делириуме Наташи, передвижные морги, зэки, роющие ямы для кадавров, доставленных из сувенирных лавок и переполненных больниц, убедили меня в том, что вечеринка, жопка и кафешка могут подождать.
Теперь, успешно пережив 2020-й год, и вакцинировавшись чипом саламандры, я смотрю в календарь, который сообщает, что уже на следующей неделе я смогу снова напиться слюной незнакомца. Смогу ли? Как? Чем её пить? И в куда?
Тут меня не понять. Судя по ленте, в мире не так много тех, кто, как и я, носил весь год двойную маску, вытирал ладоши спиртовой слизью, и ограничил социальные контакты до пары близких человек. Куда больше – ведических женщин, кухонных конспирологов и антиваксеров, которым ни ВОЗ не указ, ни лесоповал мертвецов. Ни в чём себе не отказывая, безвольные эгоисты едва ли способны воспринять мою тантрическую ситуацию, в которой я себе не позволял плевать на ближних, и вот теперь, натянутый, как тетива рогатки, жахну – полечу яблочной косточкой сквозь лето: прямиком в мякоть человека, до самого солнца!
Не сачковал, но очковал? Нет, страх устал бояться быстро. За страхом наступила ярость: “вешай буржуя, жуя его брюхо!” кричал я в июне – на лето, на копа, на всю тарантеллу народных восстаний. Затем, откуда-то из жилы, из красного, маминого молока, во мне проснулась солидарность: чувство общности, чувство общества, и ответственности перед ним. В том числе, за рыки “вешай, жуй, топчи и ешь!”.
Ум схватился за гнев. Люди – больше, чем я. Вот к чему я пришел. И к тому, что любить себя – значит, любить и людей. Потому, что они – это я, человек.
Моя личность никуда не девается, не исчезает, не растворяется, сознавая себя частью человеческого океана. Напротив – я чувствую себя острей от осознания, что не кончаюсь на собственном теле, и простираюсь за его пределы, к людям, и нашей сложной, цветной вязи – к радужному коллективу, и обратно в цвет себя.
Я – в каждом, и каждый – во мне. Это – мы. И любовь – это, значит, забота. О нас. Обо мне. Обо всех. Мы – один организм. От тебя до меня – жидкий космос.
Я пережил свой ковид без симптомов. Будучи человеком молодым, не имеющим хронических болезней, я знаю, что вероятность смерти для меня не высока. Но понимания этого, вдруг, оказалось не достаточно. Наконец-то, не достаточно.
Есть я. Но я не один. Вокруг меня – люди, и мои действия влияют на их жизни. Я – выживу, а эта бабка с астмой на “велфере” нет. Она не может позвонить домой, сказать: “пришлите денег, худо, погибаю”, и потому должна идти на угол бублик продавать – что будет с ней? Ведь всё, что с ней – со мной, и, значит, с нами.
Во время ковида подох золотой бох. Его, вместе с его завравшейся мечтой, и чёрными детьми, с которыми меня объединила площадь, забила дубинками полиция царства свободы – охранка известного класса, чьи заклинания по-прежнему владеют миром, и нами, но больше не нашими снами.
Пандемия создала идеальный контекст для интроспекции: пересмотра взглядов, идентичности, положений, отношений, скреп и веры рыночного мира. Правда – в тебе, и значит – в людях, в человеке. Ради человека только и стоит дышать.
В плену изоляции, на цепи бесконечного зума, в дефиците конечностей, я осознал ценность живого человека. Не просто пикселей лица на мониторе. Не комментов. Не лайков. А пульса, и плоти, которая пахнет, и ходит, и тёплая, если потрогать за кожу. Ты, как батарея. С тобой не замерзнешь зимою.
Я люблю быть один, но не ищу уединённой жизни. Мне не бывает скучно с собой, – по стенкам черепа во мне танцуют-веселятся павианы мыслей, – но мне нужен другой человек по какой-то иной, кроме скуки, причине. Ему достаточно быть. И перестукиваться мокрыми сердцами. Вместе.
Мне нравится само ощущение человеческого присутствия, нагретость воздуха от тел, и то, что каждый из нас – дверь, в которую можно зайти, а там – мир, свой, не мой, и другой, от чего и мой собственный сразу же больше. От ближнего бубон вселенной набухает. Я – цвету. А без людей пустые окна, рамы, мостовые.
Однако… за год я отвык от носов, и не помню, как выглядят губы, и что с ними делать, как взяться за руки, шептаться на ухо друг другу, ощущать, как шейная вена стучится в мякиш языка…
И, всё же, я предвкушаю момент, когда смогу снять трусы маски, и захлестать языком всех прохожих, собак и машины; обнять в букет улиц проспекты, фонарь, контролёра (а был бы – троллейбус); расхохотаться за столом, увидеть напротив такой же хохочущий рот – почувствовать стрелы слюны на щеках, и не думать о том, что за ними последует кашель, удушье.
Короче, колите вакцину и будем сосаться на маках. А не через “маки”, которые компы от Apple. В цветах, на лугах, и все вместе. Мечтаю!