1
30 лет. Круглая дата. И дурак тоже круглый. Поверил.
Прошлые цепи хуже пришлых. Тех, что нынешние. Которые звенят лучше. Вопрос спорный, конечно. Но мысль об их преимуществах помогает не слышать их звон. Его как бы нет. Есть как бы страна. И слово, чья свобода тоже «как бы».
Люби или заткнись. Служи или вали. Ты патриот или враг? Я – жизнь, которая не помещается в коробочку с родиной бездны. Если раздвинуть её стены – влезу, но кто ж их раздвинет? Тот же, кто раздвигает ноги? Сомневаюсь.
«Бывает и хуже». От осознания этого легче. Не лучше.
По улицам плывут гробами танки. Кретины парадны, нарядны, с шарами. Попы, генералы, чубы, ветераны, кресты и рубахи. Гордятся. «Мы – смерть!».
2
30 лет. Круглая дата. Украина – страна для солдата. Как её полюбить? И за что? Где надежда? Для меня под одеждой – в уютной вагине, могиле из меха + анус.
Красота человеческих тел – вот, пожалуй, и всё, что красиво на дне этих всех ожиданий. Ещё природа. Карпаты, которые едут в Европу, становятся стулом – без птицы, без песни. Жидким.
В Икее хуею, икаю, и каюсь. Маюсь злобной тоской. Потом вроде отпустит, и не переймаюсь. Забываюсь в чёрных дёснах. Языках, как малина. А где малина, там клубника. И вот я снова думаю про Украину.
3
30 лет. Круглая дата. Во рту у меня – одни маты.
Надежды нет, но я надеюсь по кредиту, который нарываю в почве сердца. Так рыбак нарывает червя перед рыбалкой. Родина отвечает палкой. Жалко. Ещё ведь нарывает время. Его всё меньше.
Покажи своё лучше. Хз. Затрудняюсь с ответом. По-моему, хуже. На вид – шоколадка, на вкус – говнишко. Не это обещала нам книжка.
Чему верить? Глазам, которые выколоты, или ушам, которые отрезаны? Сказать вроде есть что, но не чем – рот заткнули. Говорить таким и с такими незачем.
Отправили, как баночку с повидлом, – за тридевять земель, – и говорят: «У нас тут островок свободы». Но без нас. Стоит там появится, и свобода вопит: «Фас!».
Те, кого вчера душили, сегодня душат тех, кто душил бы их, если бы не был ими задушен. Те, кого душат сегодня, душили бы тех, кто их душит, если бы они их не душили. Как тут не запутаться в душителях и душах? Как перестать душить? Хз.
4
30 лет. Круглая дата. В окно колорада влетает граната. Повсюду кишки, титушки на курьих ножках. Ночь. Война. Летят бошки. Боль больше не понарошку.
Земли кусочек хлебушка объединил клюющих. Теперь эти крошки заклёвывают друг дружку. Был бы человек, а клюв мы найдём. «Слава нації! Смерть ворогам!». Кажется, победил хам.
За душу врага платят сотней. Небесной. Валютой. В конверте. Отверстием в черепе. Грузом 200. Здобули! Жаждем мести. Как бренд прокладок – always.
На зло всем продать всё! Отпилить себе ногу. Ватные бока, совковые окорока. Ползти на липкий свет гордым обрубком. Свалиться в канаву, как памятник Ленину. Оттуда гордиться фигурой полёта. Без плохой руки. Без неправильной ноги. Наконец-то!
Нация состоялась, застоялась, и вот уже бродит; цветёт, как болото – цветами и жабой. Поглядывает на гадюку. Внимание спойлер! Они поебутся. Цветов не останется. Вымнут спинами. Разгонят птиц стонами. Будет пустыня.
То, что мечтало лететь, поползло – из глубоко некрасивого места в глубоко красивое – к кустам клубники. Которая, как и Польша – не наша. Как Маша не наша. Всякую Машу – на хуй, в «рашу». Долой русскую суку из нашей параши!
Украинофобия? Это громко сказано. Лучше говорить тихо. И по делу. Как дождь, смывающий с асфальта гримасы, превращающий небо в лужи. Мне хотелось бы с вами на ты, а не на хуй; люби, а не трахай, народ. «Да ты нас заебал всех, урод».
5
30 лет. Круглая дата. Пишет вам из Америки вата. Сладкая, как с папой в детстве на аттракционах. Сатурн. Морской бой. Комната смеха. После прогулки, мой папа поможет разрушить совок. «Джинсы в Америке носят свободно, сынок».
Маму я тоже не видел давно. Разве что в скайпе. Скайп – говно. Битые пиксели, белые волосы, пёсики, котики, сад, гладиолусы. Ну и потом, на повторе, – во сне. Мама всегда улыбается мне.
Лучше пусть сдохнет страна, чем родители. Так я считаю. Простите, не злитесь.
То попускает, то не отпускает. То оно вспыхивает, то угасает. Что в этом есть, а что мне только мнится? То Украина, как зеница, – ценность, – то, как задница у засранца, – мерзость. Хочется вымыть, забыть, накуриться. А она не смывается! То она ВЫКЛ., то ВКЛ., всё равно врубается.
Да и что может убежать из жопы? Нет, идентичность не ладится. Всё ломается, бежит, возвращается. Кто я? Три моря. Ничей и всех. Чужой и свой. Голый вой.
Хуй сообщает: boy. Но мне этого мало, ведь я также немножечко мы – народ сала.
Друзья разлеглись мертвецами по коже. Теперь таковыми зову я прохожих. И врагов, кстати, тоже. Чтоб знали – любовь непредсказуема, и настигнет каждого. Научилась у смерти.