1
Глядя на то как свёрла декоммунизации впиваются в украинскую мозаику, я ныряю в состояние патриотического оскопления, и пытаюсь обнаружить в нём что-либо привлекательное для себя. Не выходит. Видимо, капитализм так глубоко проник в моё сознание, что я просто не вижу смысла ампутировать то, что можно накапливать.
Мир многого и разных – вот мой идеал. В то же время, я понимаю, что это – не единственный способ смотреть на вещи, и есть люди, которым хочется своего, а не разного. Им было бы комфортнее просыпаться в обществе одного языка, ходить по улицам, чьи названия соответствуют общему прочтению истории, и не видеть памятников, которые напоминают, что она противоречива.
Если бы мой идеал был воплощён, эти люди оказались бы несчастны. Поэтому я не могу винить их в том, что они борются за свою мечту и свободу – в том числе, с такими как я, для кого свободы и мечты имеют смысл только в том случае, когда они доступны всем.
Я могу понять логику травмы и текст, требующий убрать памятник воинам-освободителям. Но я не считаю допустимым обесценивать их роль в борьбе против фашизма; плевать на их память с вершин политической конъюнктуры; обнулять их, в том числе, украинские жизни, благодаря которым мы не стали абажурами в берлинских гостинных.
Декоммунизация победит. Она победила ещё в 90-х, когда Украина обрела, и разбазарила свою независимость. 30 лет спустя мы уничтожаем мозаики украинских художников вместо того, чтобы разобраться с элитами, которые присвоили себе все национальные богатства, и несут ответственность как за уязвимость Украины перед лицом РФ, так и за её зависимость от США.
Происходящее сегодня – инерция давно запущенных процессов. Война была настолько же невозможной, насколько и неизбежной. Украину продолжают делить. И используют патриотическую лирику для облагораживания этого кровавого передела.
2
«Свой мир» не наступит и после того, как будет уничтожен последний советский памятник, а «ватник» изгнан «за поребрик». По крайней мере в тех координатах, которые достались нам от империи, которой больше нет. Как нет прогрессивного клея, который бы объединял разных людей, проживающих в этих некогда общих географиях (если не считать таковым войну или политику элит, торгующих госпредприятиями и стратегическими землями на фоне радостных известий о том, что улица Потешная стала, наконец-то, Потишной).
Я мечтаю, чтобы Украина победила. Будучи жертвой внешней агрессии, она не заслуживает поражения, какими бы ни были её внутренние проблемы, тогда как Россия – виновна в терроре, и должна понести наказание.
Война и её исход станут точками сборки национальной идентичности. Поражение Украины закроет перспективу Украины разных в пользу Украины своих. Победа же сохранит шанс на развитие разнообразия в национальных рамках.
Насколько широкими и гражданскими будут эти рамки, зависит, в том числе, от ветеранов – той группы, которая обладает моральным и ещё не освоенным капиталом, позволяющим ставить на место «патриотический тыл», который рассказывает на каком языке нужно умирать, чтобы попасть в партер Вальхаллы.
Украинские солдаты, среди которых есть русскоязычные, геи и прихожане УПЦ, могут манать кликушу. Без оглядки на т.н. «гражданское общество», которое, в отличие от ветеранов, помалкивает на неудобные темы, чтобы не рисковать своим комфортом и привилегиями.
Возможно, что такие ветераны являются последним оплотом того украинского будущего, где радуге найдётся место. Главное, чтобы они выжили. Для этого им и нужно всё оружие мира. Иначе лучшие сгинут, и Украина останется наедине с чужими оккупантами и своими «швондерами», шипящими в маршрутке «Чому не державною?».
Не будем забывать, что интегральный национализм, обернувшийся коллаборацией и погромами, был ответкой на поражение украинской государственности (в том числе, украинской социал-демократии), и станет таковой снова, если Украина не одержит заслуженную и долгожданную победу над вышедшим из берегов соседом.