Я знаю, что в Украине есть люди, которые не только никуда не побежали, но и сами пошли на фронт. Такие – герои. А почему? Потому что они поставили на карту самое ценное, что у них есть, – свою жизнь, – и готовы отдать её за других.
Принципиальным тут является факт воли – они решили воевать. Без этого их волевого, субъектного решения нет ни героя, ни подвига. Нет ничего героического в солдате, который воюет, потому что его поймали в маршрутке и кинули в окоп.
1
Почему мы так боимся спросить у украинских мужчин, чего они хотят – винтовок или открытых границ? Потому что мы – люди, и знаем ответ. Никто не хочет умирать. Тем более за государство, которое не оставляет выбора.
Одних мы называем героями, других уклонистами. Есть и третьи – искалеченные, контуженные, всё ещё молодые парни, которые своё отвоевали, и больше воевать не могут, но ещё могут жить. И они тоже заперты. И тоже “должники”.
Те, кто сегодня толкает украинских мужчин в окопы, 30 лет брали гранты, чтобы лечить нас от “токсичной маскулинности”. Сегодня те же люди говорят нам: “К оружию!”. Простите, но гендер многих уже жидкий.
Впрочем, не достаточно, чтобы просочиться сквозь шлагбаум. В отличие от моего знакомого, – трансгендерного мальчика Яна, который резко вспомнил на границе, что он – Яна, и теперь требует от украинцев патриотизма из Берлина, – у тысяч украинских мужчин нет возможности прокатиться на трёх волнах феминизма через польский КПП. Вместо этого у них есть “гражданский долг” – сидеть с заедающим автоматом в кровавом болоте, защищать государство, которое не может построить патронный завод, и надеяться, что народ задонатит.
По иронии судьбы, единственное, что стоит между “котиками” и смертью – это их “токсичная маскулинность”...
2
“Не хочешь обязанностей – отказывайся от прав.”
С какой стати? Право на жизнь является неотъемлемым, универсальным правом, присущим каждому человеку от рождения. Это право не зависит от гражданства, действий и особенностей человека. Его нельзя ни заслужить, ни отобрать. Оно защищено международными декларациями, и есть потому, что ты есть.
“Не хочешь лезть в огонь или заходить в палату к больным – отказывайся от работы пожарного или врача”.
Верно! Но в том-то и дело, что Украина лишает нас возможности “отказаться от работы”. И это ставит под вопрос целесообразность борьбы за такое государство.
Угроза смерти меняет экономику “гражданского долга”. Ценность предмета борьбы не столь однозначна для тех, у кого нет голоса и перспектив в образе будущего, который заявляет политика конкретной системы.
3
Залогом спасения Украины является спасение её источника – украинского народа, и, следовательно, как можно большего количества тел – биологических единиц, без которых невозможно ни общество, ни страна, ни государство.
Смысла в том, чтобы “героически” сжечь в котлах остатки фертильных и трудоспособных украинцев, и после этого всё равно всё потерять, потому что демография – это судьба… нет, в этом смысла я не вижу. Но это я. А тот, кто видит – пусть начнёт с себя.
Нет демократии без субъекта и права сказать “нет”. Если нет субъекта, то нет и актора, вступающего в общественный договор. Без договора нет обязательств.
Предлагаю разглядеть в украинских телах семена. Чем больше семян мы сохраним, тем больше у нас останется материала для возрождения.
Выжить не стыдно. Выжить – значит, победить.