1
Если бы некто грохнул пекаря, все бы опечалились. Но убит страховщик. Вот уж кого и никому не жалко.
Эту безжалостность понимает всякий, кто имел дело с системой вампирского здравоохранения, и знает, что это система имела его. Тройка пуль, вомчавшихся в мякоть гендиректора, везла не только его смерть, но и наше желание. Луиджи Манджоне сделал то, что хотели бы сделать многие жертвы страховой жадности.
Факт преступления не помешал превозносить преступника как народного героя. Его преступление незаконно, но оно справедливо, и поэтому приемлемо. Луиджи выразил общий ресентимент. "Паразиты получили своё".
Люди, которые наживаются на чужих бедах, ставя в приоритет обогащение, а не помощь, не вызывают сострадания. Да и не ждут его.
Слёзы и звуки нижнего мира далеки от удовольствий кокаиновой яхты. На них можно не обращать внимания, и продолжать расти на горе, полоща срамной уд в надутой кишке какого-нибудь животного. Вампиру плевать на нашу жизнь, а нам плевать на смерть вампира. Такова здесь взаимность.
2
Вампира гасит представитель вампирского класса — выпускник Лиги Плюща. Его вяжут в Макдональдсе — символе Америки, и находят у него в рюкзаке деньги из Монополии — символе капитализма. Ствол Луиджи напечатан на 3D-принтере — символе новых технологий и демократизации силы.
Каждая пуля помечена словом: Откажи (Deny), Смести (Depose), Защити (Defend). Это — отсылка к книге "Задержи (Delay), Откажи (Deny), Защити (Defend)", посвящённой тактикам страховых компаний, задерживающих решения, отказывающих в покрытии, и защищающихся стеной адвокатов.
Луиджи убивает страховика теми же словами, которыми страховик убивает пациентов. Отказ — символ несправедливости, и отказа её терпеть; защита — символ могущества корпораций, и готовности защищаться от них. А вот для откладывания дела в долгий ящик места уже не нашлось. Его сменяет идея смещения, и в долгий ящик ложится босс.
3
Понятие "паразиты" в манифесте Луиджи отсылает к организмам, которые живут за счёт других: глистам, клещам, блохам... Их закон не только не защищает от несправедливости, но и создаёт условия её безнаказанности.
Это лишает власть легитимности.
Обращаясь к системе, Луиджи использует единственный понятный ей язык — насилие. Он признаёт его "брутальность", приносит извинения за "страдания и травмы", но считает, что "это необходимо было сделать".
4
Будучи компьютерным инженером, и рассказывая о подготовке атаки, Луиджи подчёркивает свою автономность ("Я ни с кем не работал") и интеллект ("Всё было тривиально: немного элементарной социальной инженерии, базового использования систем автоматизированного проектирования, много терпения").
Отсылка к статистике ("США — №1 по дороговизне здравоохранения, и №42 по продолжительности жизни") усиливает его аргументацию. Тон манифеста строг. Предложения ёмкие. Нарратив логичен.
Луиджи демонстрирует рациональность. Его действия — продуманны.
Это не эмоциональный срыв. Это — сознательный семиотический жест.
5
Взгляды Луиджи эклектичны: в одних вопросах он левый, в других правый.
То он зачитывается биографией Маска, то выражает поддержку Унабомберу; выступая за равенство, критикует воук; хвалит Такера, читает АОС; уважает "федералов" за всё, что они делают "для нашей страны"; интересуется саморазвитием и эффективным альтруизмом.
Всё это сообщает метамодерного экстремиста. В его взглядах нет идеологической цельности, но его появление символично, и является закономерным ответом на антиутопию капитализма, который продолжает множить своих гробовщиков.