Ну а пока ленты социальных сетей упражняются в беспроигрышном жанре патриотических валентинок, адресованных государству, поквитавшемуся с очередной, на этот раз религиозной свободой своих граждан, я думаю о возможностях, которые открывает статус жертвы.
Существует ли вообще такой срам, который невозможно было бы прикрыть одеяльцем “на меня напали”? А правящий класс, желающий остановить войну, которая отменяет демократию и наделяет его экстренными полномочиями?
Если судить по тому, что происходит на Ближнем Востоке, то станет ясно, что из жертв получаются превосходные насильники.
Украинские художники, которые сообщают нам свой патриотизм из европейских резиденций, не дадут соврать: травма — это не только больно, но и выгодно.
Разве не здорово сидеть в Берлине, Вене или Барселоне и получать деньги за то, что ты — патриот Украины, которая в огне, а ты — в кафе, из которого пишешь пост про то, как прекрасна Родина, и как ужасны её враги, и вот ещё посмотрите мою новую картину (украинская женщина в момент разрыва бомбы, холст, масло, — завтра открытие, будет фуршет), и заодно посмотрите сколько я задонатил на ЗСУ (то есть, оцените не только мой патриотизм, но и мою состоятельность).
На наших глазах рождается не только нация, но и индустрия монетизации её горя. Война войной, а рыночные отношения никто не отменял.
День независимости — это не только военный парад. Это ещё парад оппортунистов и проституток, приспособленцев и конъюнктурщиков, которые радуют нас тем, что каждая блядь здесь — в вышиванке.
На этом празднике кровавого хайпа все рады не признаться в главном: мёртвые “котики” — это крипта. Украина — это NFT.