Кажется, было лето. Солнце не торопилось уходить, и одаривало теплом черепа и конечности. Сидя на берегу водоёма, тела смотрели на его искрящуюся гладь, впитывали тепло, и каждому казалось, что солнце светит именно для него.
Продолжительность летнего дня создаёт впечатление бесконечности, а в особенно жаркие дни и бессмертия. Разжиженные этими иллюзиями, тела теряют бдительность, и становятся уязвимыми для таких поворотов событий, как закат. Его неизбежность даёт повод подумать о времени и памяти.
Если с разбегу врезаться в дерево, пиком чувства будет момент удара. Ну или миг после. Со временем, однако, боль притупится. Это жестоко, потому что угасание чувства лишает мир блеска. Время оказывается конокрадом. И, в то же время, оно милосердно, поскольку похищение лошади спасает тела от вечности боли.
Побочным эффектом удара является шишка, чьи кафедры учат осторожности. Ещё шишка учит вгрызаться в моменты, и ничего не откладывать, ведь воздух тикает, и облака летят.
Итак, время — заботливый вор. Кем же является память?
Память — это подельница времени: заботливая лгунья. Проглатывая реальность, она возвращает её в форме облизанной конфеты: сладкое подслащено, а горечь вытесняется. Или наоборот.
Бывает, боль не просто угасает, но и забывается, теряя свою учебную пользу. От события удара остаётся отблеск на корпусках муравьёв, бегущих по коре.
Шишка на лбу становится еловой. Но это позже. Что же творится на закате?
Прежде, чем застыть в янтарных осколках, раскалённые капли солнца оставляют на теле траншеи. Сердце отплясывает. Желает выплюнуть само себя. А солнце катится, уходит на изнанку, прочь.
Что ценно в янтаре? Залитый жук, переживающий наплыв смолы, и что-то там жужжащий из её объятий:
Кажется, было лето
Кажется, было тепло
Кажется, песенка спета
Кажется, всем всё равно
Не знаю, как всё это связано со смертью, но подозреваю, что каким-то самым непосредственным образом.
Так или иначе, время невыносимо, память обманчива, и только в боли удара есть правда чувства, и реальность, о которой можно уверенно сказать: есть, была.