Праздную в Лиссабоне 50-летие победы Революции Гвоздик, которая свергла диктатуру Салазара, и поставила страну на демократические рельсы.
1
Пришедший к власти в 1930-х, Антониу Салазар установил режим авторитарного корпоративизма. При таковом, элементарными ячейками общества являются не граждане, а организации под контролем государства.
Это была “тихая диктатура”. Салазар не любил фашистскую театральность и публичный террор. Насилие происходило “за кадром”, – с помощью тайной полиции, – и преследовало целью не столько уничтожить, сколько подчинить человека.
Многопартийная демократия виделась Салазару хаосом. Коммунизм – врагом. Место национализма занимал католицизм (“Господь. Отечество. Семья”). Царил культ порядка, закрытость и сдержанность (“диктатура бухгалтеров”). Свобода слова и собраний подавлялась.
И США, и страны Западной Европы видели в Салазаре партнёра по борьбе с “красной угрозой”, и не стеснялись пользоваться принудительным трудом в португальских колониях: Анголе, Мозамбике и Гвинее-Бисау.
Это был бонапартистский режим в интересах патриархального капитализма: лайтовая пиночетовщина длинною в 40 лет.
2
В 1960-х, на фоне деколонизации, вспыхивает восстание в Анголе, затем в Мозамбике, куда, на ряду с другими колониями, активно лезут западные компании: за нефтью, хлопком, и другими полезными ресурсами.
“Тихая диктатура” бомбит мятежников напалмом, стирая с лица земли до 10 тысяч человек. ООН и СССР выступают с поддержкой деколонизации.
С 1961 по 1974 Салазар призывает более миллиона человек для участия в колониальных войнах. Это вызывает рост напряжения в метрополии, которая урбанизируется за счёт щедрых вливаний капитала: городское население превышает сельское, растёт рабочий класс.
В 1968-м Салазар падает со стула и переживает инсульт. Окружение отстраняет его от власти, но не сообщает ему об этом. Он продолжает отдавать приказы, которые больше никто не исполняет, и подписывать фиктивные документы в рамках театра одного диктатора.
К началу 1970-х 10 тысяч португальских солдат гибнет за тридевять земель, 200 тысяч получают ранения, число дезертиров достигает 20%. 2/3 бюджета идёт на войну, страна погружается в кризис.
3
В апреле 1974 года группа из 200 военных, вернувшихся из колоний с пониманием, что война зашла в тупик, устроили переворот: заняли военные и транспортные центры, захватили радио, приказав никому не покидать домов. Народ ослушался. Тысячи вышли на улицы отпраздновать падение режима.
Власть оказалась в руках хунты, которая осуществила демонтаж режима, освободила политзаключенных, и начала переговоры о деколонизации.
Во временное правительство вошли военые, социалисты, социал-демократы, коммунисты, и умеренные правые – редкий случай такого союза.
В результате национализации, предприятия оказались в руках рабочих. Госпиталями управляли врачи, медсёстры, уборщики. Членство в компартии выросло за год с трёх до ста тысяч. Аналогично и в рядах социалистов. Что, однако, тревожило более религиозную и буржуазную часть населения.
4
Что делает США?
Вместо чилийского сценария в стране-члене НАТО, организованный капитал западных метрополий решает устроить “демократическую контрреволюцию”, и поддерживает... социалистов (!) – финансирует раскол внутри левых сил.
В итоге, вампиру удаётся ослабить коммунистов и выйти на “социалистическую конституцию” в рамках парламентской демократии.
Далее следует членство в ЕС (1986), неолиберальные реформы, вытеснение левых сил, пока, в конце концов, мы не оказываемся в сегодняшнем дне: пост-рецессийном и пост-ковидном мире – положении глобального роста ультраправых, анти-миграционных, анти-либеральных, ксенофобских, мизогинных, и консервативных движений.
Память о Салазаре долгое время сдерживала рост откровенно людоедских сил и сохраняла необходимость считаться с наследием Апреля 74. Однако, поколение, совершившее Революцию, достигло своего 70-летия, и уходит.
На его место сползаются призраки обновлённого фашизма. Вопрос в том, смогут ли обновиться его исторические противники преже, чем мир снова засосёт в порядок суровых отцов с ботинком на горле демократии.